Кугель А. Р. Театральные портреты / Вступит. ст и примеч. М. О. Янковского. Л.: Искусство, 1967. 382 с.
М. О. Янковский. Александр Кугель 3 Читать
П. С. Мочалов 61 Читать
А. И. Южин 104 Читать
М. Н. Ермолова 119 Читать
К. А. Варламов 130 Читать
М. Г. Савина 144 Читать
В. Ф. Комиссаржевская 159 Читать
В. П. Далматов 172 Читать
М. В. Дальский 181 Читать
Е. Н. Горева 188 Читать
Ф. П. Горев 195 Читать
Ю. М. Юрьев 204 Читать
В. И. Качалов 223 Читать
П. Н. Орленев 243 Читать
Н. Ф. Монахов 265 Читать
А. Д. Вяльцева 284 Читать
Томмазо Сальвини 294 Читать
Элеонора Дузе 306 Читать
Сара Бернар 320 Читать
Режан 328 Читать
Анна Жюдик 337 Читать
Два критика (А. И. Урусов и А. Н. Баженов) 344 Читать
Примечания 365 Читать
{3} Александр Кугель
Актер имеет радости настоящего, а печать создает ему и славу в потомстве. Театральный же критик не имеет настоящего, и наш долг, по крайней мере, отвоевать ему угол в истории.
А. Кугель
«Из всех человеческих игрушек театр в своем целом, в своем механизме, в интимной стороне своего существования, есть самая соблазнительная, самая дорогая и, конечно, самая жестокая игрушка», — заявил однажды А. Кугель. Имея в виду себя, он мог бы признаться, что эта «игрушка» оказалась способной заполнить все его существование. С ним именно так и приключилось.
Началось все, как полагается, со случайности, неизбежной для любого сотрудника газеты, но редко приносящей подобные, столь далеко идущие последствия. Началось с того, что его, совершенно не подготовленного, послали в один из летних открытых театров столицы — «Ливадию», располагавшуюся на окраине Петербурга — в Новой Деревне, поручив ему написать рецензию на балетный спектакль с участием заграничной гастролерши Брианцы. Нужно было заменить кого-то из постоянно пишущих о театре. Более подходящего сотрудника не сыскалось. Так, неожиданно для себя, в конце восьмидесятых годов прошлого столетия Александр Кугель стал «театральным критиком», хотя его дебют в этом {4} качестве совпал с тем, что он вообще до того ни разу не был на балетном спектакле.
Но и о театре в целом он имел самое слабое представление. Единственное художественное напутствие, которое он получил, отправляясь в Новую Деревню, заключалось в том, что «Ливадию» и Брианцу нужно «поддержать». И он — «поддержал». Затем ему довелось «поддержать» другое аналогичное предприятие — «Аркадию», опять же в Новой Деревне, где гастролировала французская оперетта.
Театральный репортаж бульварной столичной прессы того времени был трафаретен, его содержание менее всего диктовалось художественными соображениями. Спектакль нужно было «поддержать» или «разнести». Частенько в оценке решающую роль играло наличие или отсутствие взятки издателю и рецензенту. Кугель сохранил для нас красочные факты, свидетельствующие об этом. В иных случаях обходилось без взятки, но могли влиять всякие «подоплечные» соображения, о которых подозревали лишь узкие слои журналистов и деятелей театра.
Рецензия знала градацию оценок. О такой-то актрисе следовало сказать, что она «украшала собою спектакль», о таких-то актерах — что они «уверенно, как всегда, поддерживали ансамбль», о таких-то просто промолчать. Нужно было не забыть под конец отчета указать, что такие-то и такие-то дамы из общества были на спектакле и «блистали красотой и туалетами».
Столица восьмидесятых годов даже отдаленно не располагала театральной критикой масштаба, соответствующего творческому уровню петербургской сцены. Коррупция большей части прессы того времени болезненно сказывалась на газетной театральной критике.
Мариинский и Александринский театры тогда обладали первоклассными труппами. О них можно без преувеличения сказать, что своим уровнем они свидетельствовали о расцвете русской исполнительской школы в опере и драме. Но если внимательно проанализировать газетные рецензии тех лет, то обнаружится, что, {5} за редкими исключениями, авторы их не умели сколько-нибудь профессионально охарактеризовать творчество корифеев сцены, оттенить как индивидуальность каждого из них, так и все значение ансамбля столичной сцены.
Раздача безответственных отметок, отсутствие подлинно творческого, бескорыстно заинтересованного отношения к тому, что представляет истинное содержание сценического искусства — эти черты характерны для театральной критики столичных газет поры «безвременья».
Описывая в своих мемуарах атмосферу эпохи, в частности художественную жизнь того времени, когда театры столицы были императорскими, то есть подлежали критике с оглядкой, когда главное внимание верхов было устремлено по преимуществу на спектакли французской придворной труппы, игравшей в Михайловском театре, Кугель выразительно характеризует обстановку на этих спектаклях, куда стекался «весь Петербург».
«Ложи были унизаны знатью, дамами света и дипломатическим корпусом. В последнем выделялся испанский посланник, маркиз Камподисаградо, добродушный толстяк бонвиван, переходивший из ложи в ложу и приветствовавший прекрасных дам. Особенно окружена была красавица в русском стиле, родная сестра М. Д. Скобелева, В партере сидели офицерство, чины, имевшие въезд ко двору, а позади, в местах за креслами, пребывала в то время еще не очень обширная интеллигенция… А в директорской ложе, улыбаясь умно и тонко, сидел И. А. Всеволожский [директор императорских театров. —
