Очередь была длинной и неприцельной. Стрелял ручной пулемет. Такие очереди — не на поражение. Может быть, только первые пули на поражение, а потом — над головами. Такие очереди предназначены только для того, чтобы прижать противника к земле, напугать, не дать ему возможности ответить очередью на очередь. Классика боя, так сказать.
При этом я даже не знал, кто стрелял, то ли наш передовой дозор, где был ручной пулемет Калашникова, то ли это стреляли по нашему передовому дозору. Точно такие же пулеметы часто встречаются и у бандитов.
Конечно, если стрелял наш авангард, то в дополнение к пулеметной должны прозвучать и автоматные очереди. Но все автоматы взвода у нас снабжены глушителями, и в случае если стреляют «от пояса», то есть не прижимая приклад к плечу, что допустимо на ближней дистанции, автоматы не слышно. Затворы лязгают слишком далеко от микрофона.
А автоматы бандитов обычно не имеют глушителей, и потому я бы их услышал. Но встречной стрельбы не было. Это значило, что стрелял наш авангард и кого-то или уничтожил, или так прижал к земле, что лишил возможности отстреливаться. А потом захватил в рукопашной схватке. Или в той же схватке уничтожил.
Я вообще-то стрельбы не ожидал. Думал, все закончится тихо и без звука, как обычно заканчивалось. Но, видимо, возникли какие-то осложнения.
— Мослаков! — позвал я по связи сержанта, который возглавлял авангард. — Что там у вас? Почему не докладываешь?
— Разбираюсь еще… Засада была выставлена, товарищ старший лейтенант. Похоже, нас дожидались. Знают, что мы здесь.
— Может, простой стационарный пост? — переспросил я, потому что перед высадкой сам в тепловизор осматривал окрестности и наблюдателей не обнаружил.
— Какой смысл здесь пост выставлять, товарищ старший лейтенант? Здесь не проходной двор и даже не долина, а склон хребта. Да и людей для поста слишком много — пять человек.
— Но для засады это слишком мало.
— Выставили, исходя из своих возможностей. Не всей же банде в засаде сидеть…
— Что с ними?
— Лежат, где лежали. Мы всех пятерых за секунду угомонили. И еще, товарищ старший лейтенант, если бы это был стационарный пост, он был бы лучше оборудован. А здесь даже окоп вырыть не успели. Наспех готовились к встрече. Естественную ямку камнями обложили вместо бруствера.
С этим было трудно не согласиться.
— Я только одно не понял: зачем вы из пулемета стреляли? Демаскировка…
— Их пулеметчик уже нас на прицел взял. Наш стрелял на опережение. Необходимость. Почти с груди стрелять пришлось. Но очередь получилась точной. Главное — вовремя, без опоздания.
— Понятно, — здесь мне нечего было возразить.
А сержант продолжил рассказывать:
— Мы сначала хотели вообще мимо них пройти. И хорошо обходили — поверху, на пятнадцать метров выше, чем они нас ждали. Сначала нас не видели и не слышали. Мы уже почти за спину им зашли, и я думал, как их «на лопатки» взять. Потом у их пулеметчика пятка, похоже, зачесалась, он перевернулся, сел, стал разуваться, в какой-то момент глаза поднял и нас заметил. Не знаю уж, что он увидел в темноте, может, у него зрение, как у кошки. Главное — увидел, потому что услышать ничего не мог. Мы беззвучно передвигались. Отвечаю за это! После бандит пулемет схватил и на нас наставил. Хорошо, он у него на предохранителе был, а предохранитель тугой. Пока снимал, я успел дать команду нашему пулеметчику, который и сам был готов. И все… Пулеметчика и еще одного наш пулемет положил. Троих оставшихся мы из автоматов добили.
Это было, конечно, скверно, хотя хуже выглядела бы очередь в нашу сторону. Тем не менее пулеметная очередь нас показала остальной банде и лишила возможности незаметно и неожиданно напасть на лагерь.
Хотя, если с другой стороны посмотреть, они выставляли засаду, значит, уже знали о нашем присутствии и ждали, а пулеметную очередь в базовом лагере могут принять и за свою. Если у их пулеметчика был такой же пулемет. Даже если я не смог отличить по звуку, свой или чужой пулемет стреляет, то бандитам это тем более не под силу.
— Мослаков!
— Я, товарищ старший лейтенант…
— В темпе… Возьми автоматы убитых и постреляй из них… Имитация работы засады!
— Понял! Делаю…
И пяти секунд не прошло, как заговорили автоматы. Очереди были не нашими — короткими, по два патрона, — а от трех до пяти патронов каждая. Я не сообразил сразу предупредить сержанта, но он сам догадался, что бандиты не стреляют, как спецназовцы — не умеют. При этом я не слышал, как Мослаков отдавал команду идущим с ним бойцам передового дозора. Должно быть, он привычно командовал знаками. Или просто после его длинной очереди другие стали стрелять так же. Хотя могли и все четверо сообразить. Бойцы моего взвода хорошо понимают, что такое маскировка.
Я без труда подсчитал, что стреляют три автомата «АК-74» и один «АК-47». Надеюсь, и бандитский эмир умеет считать стреляющие стволы не хуже меня, и уверен, что засада сработала, когда в нее попал спецназ. А разрыв между пулеметной очередью и автоматными длился не больше двадцати пяти секунд. Это допустимо для прицеливания и поиска нового противника. Тем более в темноте. При этом любой эмир, если он не вчера эмиром стал, понимает, что спецназ по нынешним временам имеет тренированный и подготовленный состав, который за долю секунды понимает, когда требуется залечь, и который тоже будет отстреливаться.
