Он сидел на стуле. Мягкая спинка, мягкое сиденье. Ему нужно было откинуться на спинку, расслабить мышцы, освободить сознание. Но вместо этого он вытянулся в струну и до боли сжимал бёдра пальцами рук. Ногти впивались в кожу, на глазах выступили слёзы, но он не замечал этого. Он смотрел вперёд, на гладкую зеркальную поверхность, и больше его ничто не интересовало.
Зеркало.
Сколько времени он провёл на этом стуле? Белки́ покраснели, во рту пересохло. Его руки дрожали, как у невротика. Он почти стал невротиком. Закусил губу. Почему зубы не пронзили её насквозь, почему не пошла тёплая и солёная кровь? Теперь он задрожал всем телом.
Зеркало было разбито на шесть равных частей. Никто не ронял его, никто в яростном исступлении не ударил по нему рукой. Просто по зеркалу пошли трещины. Три идеально ровные линии. Три отрезка – как три жизни. Это они разбили зеркало на шесть равных квадратов. Это они были виноваты в том, что квадраты светились и показывали картинки. Жуткие картинки, гадкие картинки, отвратительные картинки.
И он не мог оторвать от них взгляда.
Картинки сменяли друг друга – так быстро, словно жаждали как можно быстрее разорвать ему сердце. Его пальцы отпустили ногу, и он почувствовал боль. Боль пронзила его мечом – от макушки и до кончиков пяток. Прошла насквозь и сжала в своих тисках. Но была и другая боль.
Его ладонь сжала левую часть груди. Его лицо превратилось в безобразную гримасу. Он вглядывался в картинки, которые насаждало ему зеркало, и хотел заплакать. И понимал, что не сможет этого сделать. И ненавидел себя за это. И за ту слабость, из-за которой в его глазах появлялись маленькие капельки влаги.
Он стиснул зубы и, качаясь на волнах боли, смотрел на первый сектор зеркала. Он располагался слева, вверху. И там кто-то…
…Женщина. Она стонала. Её спина согнута, руки вытянуты вперёд. Она как будто висит в воздухе. Но он понимал: он не видит пола лишь потому, что зеркало не хочет его показывать.
Всё происходило в комнате. Но пола и потолка не было, и два тела словно зависли в пустом пространстве.
Женщина, наклонившись, держалась за что-то руками. Длинные руки, стройное тело, привлекательная худоба. Женщина была совершенно голой. Её маленькие губы сжались в тонкую линию. Звуки, которые она издавала, напоминали ему мычание коровы во время случки. Случки…
Мужчина, с короткой стрижкой и без какой-либо растительности на теле, обхватил её упругие ягодицы своими потными руками. Он тянул женщину на себя, а потом отталкивал её. На себя – прочь, на себя – прочь. Вперёд и назад. И так без конца.
Мужчина запрокинул голову.
На губах мужчины выступила слюна.
Глаза женщины закатились. И когда опустились веки, открылся её алый рот. Раздался стон. Она стонала громко и ненатурально, и это ещё больше возбуждало мужчину.
Он задвигался быстрее. Он обозвал женщину, а потом поднял руку и ударил её по заду. И снова.
Стон усилился, но он знал, что это не из-за боли. И не из-за удовольствия. Он слишком хорошо знал эту женщину. Она начинала громко стонать ещё до того, как у неё внутри всё взрывалось. Она думала, что это заводит мужчину, а кроме того, только так она могла довести себя до оргазма.
Мужчина обзывал её: шлюхой, проституткой, грязной дешёвой девкой… Его голова моталась из стороны в сторону. Он хотел сдержаться, но у него ничего не получалось. Он сам застонал, и это были бабские стенания. Высокие, почти истошные. Он сжал ягодицы женщины и начал двигаться так быстро, как мог. Он ещё не излился в неё, но уже скоро, совсем скоро…
Стоны женщины превратились в жалкие всхлипы. Её тонкое, грациозное тело расслабилось. Она отдалась на волю потоку.
Волна поднималась и готова была захлестнуть её…
Он отвёл глаза. Его жена осталась наедине с голым возбуждённым мужчиной. А он смотрел на второй «экран». Девушка лет шестнадцати, его дочь, не знала, что за ней наблюдают.
I’ll lose all your friends
Рядом с ней стоял парень, наверняка совершеннолетний.
– Эй, крошка, – сказал он, – если у тебя нет денег, ты ничего не получишь.
– Я могу отработать, – сказала девушка.
Она потянулась к пуговице на его джинсах.
Парень сделал шаг назад.
– Бэби, ты очень влажная и приятная, но сейчас у меня нет на это времени.
– Я могу сделать это по-быстрому.
– Слушай…
– Ты знаешь, я сделаю всё быстро и хорошо. Я умею пользоваться своим ртом.
Парень приложил палец к её губам.
– Послушай меня. Ты классная, ты супер. Но мне нужны деньги. Мать выгнала меня из дома, когда узнала, чем я занимаюсь. Без чёртовых бумажек я откину копыта. Поняла?
Он потёр указательный палец о большой.
Девушка отвернулась. Её задели слова парня. Она ведь делала это не потому, что у неё не хватало денег. О, её папочка отдал бы ей всё своё состояние – ей надо было только попросить.
На висках «папочки» выступил пот. Стиснутые зубы разрывало от боли.
Девушка вздохнула, назвала парня «дерьмом» и достала из кармана смятую бумажку. Парень забрал её и отдал пакетик белого порошка.
– Не грусти, родная. В следующий раз мы обязательно повоем с тобой на луну.
