Великий Патриарх Ленириан, правитель всего эльфийского леса, победивший и подчинивший самые древние и могущественные рода, сидел на своём изящном троне из настоящего живого дерева. Пред ним, преклонив колени, стоял Томилен дель Кассиан, не так давно возглавивший бесчисленное и непобедимое войско эльфийского государства.
Томилен опасался даже вдохнуть слишком резко, ибо сильно изменившийся за последние годы Патриарх мог без каких-либо сожалений казнить даже такого талантливого, заслужившего свой высочайший армейский пост героическими победами и верной службой соратника.
С тех пор, как несколько сильнейший боевых магов вступили в бой с неизвестным врагом, чьи разведчики сумели выкрасть секретные военные документы, Патриарх сам не свой. И никто из знавших верховного правителя не мог сказать, что это потеря лучших магов так ударила по характеру Ленириана, ведь даже смерть собственного сына не смогла заставить его даже немного отклониться от планов.
Но буквально за последние полтора года верховный правитель ожесточился. По его приказу казнено уже больше сотни аристократов, среди которых были главы великих родов, что поистине невероятно! С тем же жестоким усердием Патриарх усиливал свою армию, и уже никто не мог ему противостоять. Но, тем не менее, ближайшее окружение очень боялось своего правителя, потому что каждый ходил по лезвию острейшего клинка.
— Значит, дорогой Томилен, ты утверждаешь, что где-то на западе жалкие недоразумные народы смогли создать империю с армией, способной завоевать любой государство за пределами нашего Леса? — Голос Патриарха звенел ледяной сталью гильотины, готовой отсечь головы без какого-либо сожаления и промедления.
— Истинно так, мой Патриарх. — Некогда грозный, непокорный солдат дрожал пред своим господином, но воинская честь не позволяла ему даже на миг попытаться оправдаться. Он говорил всё так, как есть, а дальше будь что будет. — Это государство называется Гардарика, и оно уже подчинило все земли от северного побережья и до южных степей, заняв территории между двумя горными системами тех земель. Оно перестало расширяться лишь последние полгода. По нашим данным, на его северных портах идёт активное строительство военного флота, а вдоль границ проводятся учения увеличивающейся армии.
— Ты мне не солжёшь, Томилен. — Произнёс нарочито медленно Патриарх. — Эта Гардарика представляет для нас хоть малейшую угрозу?
— Да, господин. — Ответил, борясь с дрожью в голосе, главнокомандующий эльфийской армии. — Ко всему прочему, недавно разведка выяснила, что собой представляет так называемый император Гардариканский. Это мальчишка не старше двадцати лет, но он обладает невероятной магической силой. Именно он два года назад вместе с неизвестным союзником уничтожил наш сильнейший диверсионный отряд, однако с тех пор его сила многократно возросла.
— Насколько всё зависит от этого «императора»? — Презрительно скривившись, спросил Патриарх.
— Он и только он определяет политику всей Гардарики. — Произнёс Томилен, понимая, куда клонит великий правитель. — Его личная гвардия из очень сильных воинов неизвестного происхождения тренирует армию, набираемую из рекрутов. Этот император уничтожил многие привилегии аристократической элиты, в том числе лишил их большинства земель и права иметь свою армию. Именно он основал школу магии, заключил союз с Хранителями, которые до недавнего времени сотрудничали исключительно с нашим великим Народом. Среди местных император известен под именем Белый Волк, но многие называют его Богоизбранным или Великим. Он прославился на весь запад своими великолепными победами. Ходят слухи, что сами боги шепчут ему планы битв.
— Ты боишься его, Томилен? — Патриарх громко засмеялся, и от этого смеха у всех присутствующих, даже у личной гвардии Патриарха, которая априори не может ничего бояться, являясь лишь исполнителями и верным клинком великого правителя, похолодело внутри. — Неужели командующий самой могущественной армией в истории боится какого-то недоразумного, подчинившего кучку таких же низших существ?
— Господин, по имеющимся у нас данным, император Гардариканский Белый Волк, и человек Глеб, убивший два с половиной года назад вашего сына — это одно и то же лицо. — Произнёс Томилен и замер, в одно мгновение превратившись в непоколебимую мраморную статую, у которой лишь сердце стучало часто, как капли дождя во время ливня.
Лицо Патриарха переменилось. От надменно-презрительного выражения оно перешло в изумлённое, но это было лишь на мгновение. Патриарх, поднявшись, оглядел коленопреклонённых слуг, недвижимых гвардейцев и, ощущая поднимавшуюся в душе чужеродную ярость, выкрикнул громогласно:
— Пошли все вон!
Три секунды, и в тронном зале не осталось никого, даже гвардейцы, успевшие запомнить настроения господина, ушли. Оставшись наедине с собой, Патриарх замер на пару секунд, и внезапно взревел. Его тело окуталось огненно-рыжим дымом, он замахнулся кулаками и с силой ударил по мраморному пьедесталу, где возвышался его трон. Камень под его руками разлетелся на куски, паутина трещин дошла до стен и поднялась выше, расколов несколько витражных окон.
