Последний шаг — самый трудный. Я не очень любил избитые афоризмы, но сегодня убедился, что в них есть смысл. Шесть месяцев напряженной работы под прикрытием, масса детально продуманных и тщательно исполненных планов, а пользы — ноль. И надежд на успех— тоже ноль. Ну может, ноль со смехотворно малыми сотыми долями после запятой. Сегодня был последний день, отведенный нам руководством Отдела на разработку объекта. Если я не уложусь в график, очень многое полетит в тартарары. Мое будущее, например. Так что поводы для беспокойства у меня имелись. Я и беспокоился, не отрицаю. А потому решил поверить той лапше, которую Вика навешала мне на уши, и улучил момент, чтобы повидаться со Свином.
На дворе стоял ноябрь месяц. Часы показывали половину двенадцатого ночи. Было мрачно и сыро. Я припарковал служебный «бентли» возле нашего особняка и, прикрываясь рукой от назойливых капель дождя, пробежал ко входу в дом.
Мы со Свином жили в большом коттедже из красного кирпича со всеми полагающимися московскому жилью атрибутами: высоченным забором, системами видеонаблюдения и окнами-бойницами, забранными толстенными решетками. Немного смахивает на тюрьму, но Москва не самый подходящий город для расслабления. Хочешь жить спокойно — надень на себя десять слоев брони…
Свин ждал меня в зале. Здесь следует пояснить, что Свин — это не кличка. Мой старший офицер действительно был свиньей. Толстым розовым хряком с щетинистым рылом, маленькими глазками и шершавым пятаком. Поэтому человеческое имя ему не полагалось. Свин, просто Свин — и весь разговор.
Понимаю, все это звучит довольно странно. Но некоторые сотрудники Отдела действительно проходили службу в телах животных. Не по своей воле, разумеется, в Отделе вообще мало кто служил по своей воле. Нас просто ставили перед выбором — служба или смерть. И по большей части предложение это звучало, когда смерть стояла совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Так что колебаться особо не приходилось. Когда кандидат соглашался, его отвозили в тренировочный лагерь для полугодичной подготовки. Это в том случае, если его тело было пригодно для восстановительного лечения. Если же нет — душу кандидата вселяли в тело животного. Именно так произошло с моим старшим офицером.
В своей прошлой жизни Свин был преуспевающим бизнесменом. Его моральные качества оставляли желать лучшего. Его деловая этика хромала на обе ноги, как и у всех людей, сделавших состояние на рубеже восьмидесятых и девяностых годов прошлого века. Он обманывал, предавал, мошенничал, давал взятки, утаивал доходы от налоговой инспекции. И все же он не был отъявленным негодяем, потому что в таком случае его не пригласили бы в Отдел. Любому оперативнику требовалось иметь хоть одно светлое пятно в биографии. У Свина их было целых два. Во-первых, в прошлой жизни он занимался благотворительностью. Во-вторых, свято соблюдал табу на физическое устранение своих конкурентов. Непростительная слабость: конкуренты подобной щепетильностью не отличались и одним погожим июльским вечером голова моего будущего старшего офицера разлетелась вдребезги от прицельного выстрела снайпера. Когда его душа стала готовиться к Суду, появилось руководство Отдела. Ситуация оказалась патовая: да, новопреставленный имел в активе добрые дела, но его профессиональная деятельность оставляла желать лучшего. Да и личная жизнь была, мягко говоря, далека от совершенства. Наказывать, таким образом, было жалко, а награждать — не за что. Поэтому руководство Отдела сделало следующее предложение: душа бывшего бизнесмена вселяется в тело борова и поступает на службу в Отдел. За каждое выполненное задание Свину начисляется определенное количество баллов. Когда сумма баллов достигнет максимума, Свин сможет пройти трехмесячный очистительный курс от прошлых грехов в карантинной зоне, после чего его душа, избавленная от лишнего груза, спокойно отправиться на выгодную реинкарнацию. Согласие последовало незамедлительно, и преуспевающий бизнесмен стал Свином, старшим офицером Отдела. Вскоре к нему приписали и меня в качестве младшего офицера. Образовалась связка. Мы работали вместе почти десять лет. И сегодня имели шанс завершить службу. Выполни мы задание — и баллы, достаточные для получения отставки, достигли бы максимума. Но шансов на это, как я уже сказал, было ничтожно мало….
Итак, Свин ждал меня в зале. Это было его излюбленное место работы. Во-первых, здесь был камин. Несмотря на толстую шкуру и весьма приличную щетину на загривке, Свин постоянно мерз. Так что тепло он любил даже больше, чем я. Во-вторых, на стене зала висел огромный экран плазменного телевизора — самый большой из всех современных моделей. Телевизор напрямую соединялся с мощным компьютером, подключенным к Интернету. На экране постоянно транслировалась самая изощренная порнография, какую только поисковая система обнаруживала в Сети. Свин утверждал, что так ему лучше думается. Впрочем, в перерывах между заданиями, когда думать было особо не над чем, телевизор все равно был включен. В-третьих, в зале стоял любимый кожаный диван Свина.
