15 сентября 2015 года
Санкт-Петербург
Квартира находилась в большом старом доме и выходила окнами на реку, названия которой Войтех не помнил. Эти три параллельные речушки – одна из которых вроде бы считалась каналом – казались ему абсолютно одинаковыми. Войтех родился и вырос в Чехии, в двадцать пять переехал в Москву и прожил в ней десять лет, а в Санкт-Петербург перебрался всего пару месяцев назад, поэтому считал, что имеет право чего-то не знать и не во всем разбираться.
Жили в этой квартире две девушки-студентки лет двадцати, не более. Обе встретили мужчин на пороге, испуганно держась друг за дружку.
– Добрый день, мы сотрудники Института исследований необъяснимого, меня зовут Войтех, это Иван, – первым представился Войтех, кивнув на сопровождавшего его высокого блондина Ваню Сидорова. – Рассказывайте, что у вас произошло.
Девушки, казалось, испугались еще сильнее, хотя сами прислали в Институт целых две заявки. От которых, кстати, Войтех не чувствовал ничего странного, но Иван так настаивал на посещении этой квартиры, что ему пришлось согласиться.
– Кажется, у нас поселился полтергейст, – шепотом произнесла одна из студенток, представившаяся Алиной, когда мужчины вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
– Кажется или поселился? – широко улыбнулся Ваня.
От Войтеха не укрылось, как он молодецки повел плечами, явно красуясь перед девушками. Можно подумать, они до этого от него глаза отводили. Ваня никогда не упускал случая произвести впечатление на барышень. Даже если они на тринадцать лет его младше.
– У нас иногда загораются вещи, – продолжила Алина, проводя их в комнату, где, по ее словам, все и происходило. – Ни с того ни с сего. То книги, то тетради.
– То даже просто обои на стене, – добавила ее подруга. – Вот здесь.
Она указала на небольшой столик у одной из стен. Сейчас он был пуст, но обои возле него действительно выглядели обугленными. Пока Ваня осматривал почерневшее место, Войтех быстро прошелся по комнате. Она была большой, с высокими потолками, старой мебелью и огромным окном. Девушки не стали занавешивать его, а потому вся комната была залита еще довольно теплым сентябрьским солнцем.
– Этот полтергейст еще как-нибудь себя проявляет? – спросил Войтех, медленно стягивая с правой руки перчатку.
Девушки переглянулись и качнули головами.
– Иногда по ночам как будто стучит что-то, вещи сами собой меняют местоположение. Но самое страшное – это поджоги. Летом было проще, каникулы, а теперь мы даже на лекции ходим по очереди, чтобы дома всегда кто-то был. А то еще пожар начнется.
– А какая-то система у поджогов есть? – задал вопрос Ваня, закончив с обследованием стены. – Когда чаще? Утром, вечером?
Студентки снова переглянулись.
– Утром, кажется, – неуверенно произнесла Алина. – Вечером не помню.
– Вечером не было ни разу, – подтвердила ее подруга.
Ваня тоже прошелся по комнате, рассматривая обстановку, а затем приблизился к Войтеху.
– Чувствуешь здесь что-нибудь? – шепотом спросил он.
– Абсолютно ничего, – заверил тот. – И даже видений нет.
Ваня кивнул, как будто этого и ожидал, затем подошел к окну, потрогал руками стоящие в хрустальной вазе уже подсохшие цветы.
– Ой, смотрите, смотрите! – внезапно взвизгнула Алина, указывая рукой на стену.
Мужчины повернулись к ней: на стене, рядом с почерневшими обоями, светилось яркое пятно, радужно переливаясь по краям. От обоев действительно шел едва заметный дымок, и они уже начали обугливаться. Войтех первым оказался у стены и поднес к ней незащищенную перчаткой руку, но еще до того, как коснулся ее, ощутил жар. Он оглянулся на Ваню. Тот кивнул и усмехнулся.
– Эта ваза всегда стоит тут? – спросил он у ошарашенных девушек.
Те даже не сразу поняли, о чем он.
– Да, – наконец кивнула Алина. – Это ваза моей бабушки. Досталась мне вместе с квартирой. Мы нашли ее в кладовке, когда Настя переехала ко мне и мы искали место для ее вещей. Она показалась нам красивой, и мы поставили ее на подоконник. А что?
– Как давно?
– Ну… – Алина задумалась. – Настя переехала ко мне в конце мая, значит, где-то тогда и нашли.
– И полтергейст начал проявляться тогда же?
– Вы думаете, полтергейст привязан к вазе? – испуганно спросила Настя. Было видно, что ваза ей уже не очень нравится.
– Уверен, – хмыкнул Ваня. – Напомните, вы на кого учитесь?
– Мы лингвисты, – отозвалась Алина, все еще ничего не понимая.
– То есть с физикой не очень дружите?
– Иван, хватит, – оборвал коллегу Войтех, хотя сам с трудом сдерживал улыбку. – Просто расскажи им, в чем дело.
Ваня демонстративно вздохнул, взял вазу в руки и отошел от окна. Обои тотчас перестали гореть.
– Дело в том, мои дорогие лингвисты, что ваша ваза – своего рода линза. И когда солнечный свет попадает на нее, она фокусирует его на стене или на столе – в зависимости от угла падения. Солнце же не движется по небу одинаково изо дня в день. Направленный поток света и воспламеняет книги, тетради, обои и все, на чем сходится. Пони-маете?
Девушки медленно кивнули.
– Мы в детстве так дедушкиными очками бумагу поджигали, – произнесла Алина.
– Вот именно, – улыбнулся Ваня. – Так что расслабьтесь, никакого полтергейста у вас нет. Вазу только нужно с подоконника убрать.
