Мы с женой, вообще, очень любим животных, а собак и кошек — особенно.
С тех пор, как я уволился в запас с военной службы и переселился из Москвы в подмосковный поселок, у нас постоянно проживает не менее трех кошачьих персон.
Кот и пара кошечек. К сожалению, коты часто страдают от взаимной борьбы и гибнут в столкновениях с бродячими псами. Достается им и от дурных людей, которых, увы, хватает в округе. Порядочный кот обязан ежедневно обежать и пометить территорию не менее гектара, выгнать посторонних котов и поухаживать за знакомой кошкой.
Надо еще и позаботиться о харчах — напомнить хозяину, утащить, что плохо лежит.
При уменьшении кошачьего поголовья — мгновенно появляются крысы, а это неприятно и противно. Они ведут себя как хозяева, уничтожают припасы и все, что может быть изгрызено. Бревна и доски они проходят насквозь, оставляя вентиляционные каналы для зимних морозных сквозняков. Испытав однажды их нашествие, мы охотно кормим, поим и холим наш «трикотаж». А еще, у нас есть любимая собака — девятилетняя Даная — ризеншнауцер. Выглядит она, обычно, когда нестрижена, как огромная черная болонка. До нее, у нас собак не было, поэтому, воспитывая Данку мы наделали почти все возможные ошибки. Собака выросла шебутная, не слишком послушная, горластая и хитроватая. Нам ее, одномесячным щеночком, почти насильно навязала наша приятельница-соседка, измученная обильным потомством своей ризенухи.
Наверное, мы не единственные, кто клюнул на обаяние маленького щеночка(или котеночка)смешного и беззащитного, ласкового и милого. Знать бы заранее, что вырастет из чудесного малыша. Соседку я за этот подарочек иногда называю — «хозяйка матери моей суки». Звучит — несколько ругательно, но ничего плохого в этом правдивом определении нет. Живем мы с женой, сыном и нашими дорогими животными в недостроенном полутороэтажном доме, доведение которого до ума и составляет мою основную заботу и головную боль. Правда телефон, отопление и водопровод у нас имеется, однако качество каждого из этих элементов цивилизации вызывает массу нареканий. Но, не хочется о грустном.
В ту ночь в середине августа периодически меня будил собачий лай и вой. Для наших мест это явление обычное и особого внимания я на шум не обратил. Запомнил, однако, что голос одной из собак был густой, громкий и, какой-то бархатный, если так можно сказать. Утром на крыльце обнаружился довольно крупный коричневый пес — доберман, жалобным взглядом, приглашающий вникнуть в его ситуацию.
Он скулил и, казалось — плакал, выражая своей позой абсолютную покорность. Проблем, по-видимому, у него хватало. Выглядел он крайне отощавшим и простуженным, а так же избитым и израненным. Глаза красные, нос опухший, множество уже полузаживших и свежих ран, явно зубастого происхождения. Тем не менее, порода из него так и перла. Я не шибко разбираюсь во всяких там экстерьерах и нормативах, но мне показалось, что эта псина может смело претендовать на звание собачьего Аполлона.
В этом мире красивым живется лучше, чем прочим. Общение с ними приятно. Всем хочется, по возможности, помочь им хоть в чем-то и получить за это благодарный взгляд прекрасных глаз. Красота лучше любого пропуска и визитной карточки. Неудивительно поэтому, что красавцы и красавицы, избалованные окружением, частенько обладают дурным и вздорным характером. Взгляд красавца-добермана нас, прямо, загипнотизировал, при этом, пес казался очень покладистым, милым, но несчастным. Ну не выгонять же его, больного, на улицу? И, вот, покормили мы его на крылечке и пригласили в только что отстроенную гостиную, преимуществом которой было наличие дополнительного отдельного входа в дом. Нам казалось, что, как только будет сообщено о находке собаки, мгновенно обнаружится её хозяин, несомненно, проливающий горькие слезы от утраты. Это мнение перешло в уверенность после того, как мы обнаружили четырехзначное зеленое клеймо в ухе пса. Редкая шоколадная масть и клеймо — чем не паспорт?
Пока жена занималась лечебными процедурами с нашим гостем, я взял справочник, листок бумаги, ручку и сел на телефон. Не прошло и двух часов, как передо мной во всей прискорбной обнаженности прорисовалась картина собакоразведения (кинологии) в России. Оказалось, что развал СССР самым жестоким образом повлиял на распад и разложение, некогда стройной собачьей иерархической системы. Пусть простят меня кинологи, но мне показалось, что, подавляемые при тоталитаризме, неприязненные отношения между различными породными и региональными течениями, сходные с межнациональной враждой, вылились в катастрофическое размежевание. Теперь на развалинах прежнего единого собачьего и кошкиного дома разбили свои таборы несколько крупных и огромное множество мелких ассоциаций, федераций и объединений. Причем, каждая лавочка имела свою систему учета животных, их маркировки и поставки на рынок. Или, как правило, не учитывала ничего. Наибольшее доверие вызывали две крупнейшие организации, находившиеся в перманентной борьбе между собой, но в промежутках между боями, продолжавшие ответственное дело учета подведомственных барбосов. Уже четвертый лист заполнен номерами телефонов, именами собачников и названиями питомников, а дело с места не сдвинулось. Получалось, что клеймо не принадлежит никакой из известных фирм, а собаку с такими параметрами никто не ищет. Почти везде записывали мои координаты и обещали помочь, если проявится хозяин.
