— Скучно, — протянул лейтенант Алексей Копылов, сетуя на бездействие отдела 4 «А», которое продолжалось уже две недели, — хоть бы Иван Митрофанович работенку подкинул.
— Нормально! — хмыкнул Грибин, ковыряясь в разобранном системном блоке. — У тебя что, адреналиновое голодание обострилось? Забыл, как в тебя прошлый раз стреляли?
— Ну, Миха, ты вспомнил: то в сентябре было, а сейчас уже октябрь на дворе. Вон как дождь хлыщет и ветра завывают. Прямо ндийский муссон. Тоска.
— А что, в убойном отделе веселее было? — подперев кулаком щеку, спросил Михаил.
— Ну, веселее не веселее, а дело всегда было. — Копылов вскочил на ноги и сладко потянулся. — Ладно, ты тут давай на связи, а я схожу в тир. Выпущу пару обойм, авось взбодрюсь.
Не успел Алексей подойти к двери, как в нее постучали. Звук был глухой и редкий, словно по ней тихонько пинали ногой.
— Опа! — удивленно воскликнул Копылов и уставился на Грибина. — Ты кого-то ждешь?
Михаил отрицательно помотал головой.
— И я тоже.
— Так открой.
Копылов толкнул дверь и тут же расплылся в улыбке. На пороге стояла Света Красавина. В руках она держала две огромные сумки.
— Ек-макарек! — радостно выдал Алексей. — Светка!!!
Он подхватил Красавину и начал кружить. Сумки выскользнули из ее рук и разлетелись в разные стороны.
— Дурак, Копылов, — хохотала Красавина. — Поставь меня где росла. Если ты проставу расколотил, я тебе этого не прощу.
Алексей остановился и опустил Свету на землю.
— Блин, голова закружилась, — сказала она и оперлась на стул. — Миха, чего сидишь, давай распаковывай! — Она указала на сумки.
— Это я мигом, — улыбнулся Грибин, вжикнул молнией и стал выкладывать закуски на стол.
— Зря ты ему такое деликатное дело доверила, — сказал Копылов. — Он до праздника половину схомячит.
— Не слушай его, — насупился Михаил. — Врет он все. Ему бы только языком почесать.
— Н-да, — протянула Красавина. — Ничего не меняется в Датском королевстве. Скажите, Михалыч у себя?
— Нет. Он к Юлии Максимовне ушел, — разглядывая бутылку шампанского, пробубнил Михаил.
— Так ты же ничего не знаешь, — усаживаясь, проговорил Алексей. — Михалыч-то наш влюбился.
— Да ладно! — удивилась Красавина.
— Да, и ни за что не догадаешься в кого.
— А ну, дай-ка подумать. — Света игриво прищурилась. — В разгар рабочего дня его нет на месте, — начала рассуждать она. — Он не у Семенова, не у Столбова и тем более не у Фельдмана. О-о-он, — Красавина задумчиво подняла глаза вверх, — у Юлии Максимовны. Стало быть, та-дам! — Она раскинула руки в стороны. — Мой ответ — в Гусеву.
— Логично, — буркнул Грибин.
— Миха, вот что ты какой? За людей порадоваться нужно, а ты, — укорил его Алексей. — Вообще, Светка, — обратился он к Красавиной, — тут столько всего произошло, пока ты в больнице прохлаждалась. А кстати, когда тебя выписали?
— А меня никто не выписывал, я сама ушла.
— Как сама? — хором спросили Грибин и Копылов.
— Очень просто. Как только сняли гипс и повязки, я доктору сказала, мол, выписывайте меня, а то все бока отлежала. А он мне: «Еще недельку. Нужно вернуть в строй полноценного сотрудника». Короче, собрала манатки и домой.
— То есть у тебя уже ничего не болит? — спросил Михаил.
— Ребра еще не до конца зажили, корсет ношу, а в остальном все в порядке. Что мы только обо мне, у вас-то как дела?
— Так, кабинетная рутина, — отмахнулся Копылов.
— Ой, скромняга, — съязвил Грибин. — Тут такое творилось. В Леху стреляли, морду ему китайцы били, а еще он с девушкой шуры-муры крутил. Кстати, тоже с китаянкой.
— Послушай, ты, пучеглазый павиан, прикрой варежку, не то… — грозно фыркнул Алексей.
— Тихо, мальчики, — осадила их Красавина. — Не омрачайте мое возвращение.
— Нет, а чего он свой нос сует куда не следует. Китаянка она или нет, какая разница? — сказал Копылов и демонстративно отвернулся от Грибина.
— Ладно, прости. Не следовало мне бередить твою рану. Мир? — Михаил протянул Алексею руку.
— Хорошо, — он хлопнул Грибина по ладони, — но только ради Светки.
— Вот и ладушки, — улыбнулась Красавина. — Слушайте, позвоните, кто-нибудь Михалычу. А то неудобно без начальства начинать.
