Наталья Михайловна Караванова
Шкатулка с секретом
Девушка вышла из воды, льняная рубаха облепила тело, подчеркнув ладную фигурку. Из-за кустов послышалось громкое хихиканье и шепотки.
Тонкие брови изогнулись в притворном гневе:
— Ужо я вам!
Хихиканье переросло в заливистый смех, и ватага из четырех пацанят припустила к лесу.
Девушка улыбнулась и принялась выжимать подол. Волосы, остриженные слишком коротко, упали на лицо.
Мир по эту сторону реки за три года не изменился. Он был прекрасен… жаль, нельзя задержаться надолго.
В этот момент на проселке показались два всадника. Один был одет победнее. Невысокий черноволосый паренек с едва заметными усиками, — он, похоже, служил у благородного господина, коего и сопровождал. А уж то, что второй из благородных, никакого сомнения не вызывало. Да один его берет с перьями стоил больше, чем все товары здешнего торга. А уж шитый черным шелком плащ с гербами…
Девушка шепотом помянула дурных богов, и присела за островком высокой осоки.
Двое продолжали неспешную беседу.
— …Не смеши меня, Заль. В этой стране спрятаться невозможно. И спрятать никого невозможно… — благородный господин безмятежно щурился на солнышко. — Ничего. Мы его найдем.
— Так есть уже хочется. Может, ваш сиин вас обманул? Места-то глухие…
— Я ж ему кольцо отдал. Сейчас тебе, будет кто-то врать с моим подарком на пальце.
— А вдруг…
— А сейчас спросим. Эй, там, у воды! Поди-ка сюда!
Девушка суетливо поправляла косынку, поминая не только дурных, но и срамных, и даже беспутных богов.
Еще не хватало, чтобы эти господа увидели ее прическу. Так стригут послушниц из обители Ни. А у благородных с ними разговор короткий. Потому и носишь агатовый амулет, и шепчешь "мороки семи вод" каждый день, вместо молитвы покровителям.
— Ну же, — насмешливый голос господина подхлестнул хуже плетки, и она побрела к проселку.
А что было делать? Верхнее платье — под камнем, шагах в десяти от того места, глее она пряталась.
— Селяночка! — неизвестно чему обрадовался благородный. — Нам везет, а Заль?! Здравствуй, селяночка.
Она втянула голову в плечи и поклонилась куда ниже, чем требовал обычай.
— Э… а ты говорить-то умеешь, девица?
— Умею, благородный чер.
Слова звучали приглушенно, словно голос простужен.
— Ну вот и славно. Скажи-ка. Там, на холме, что за селение?
— Так это ж Старая весь, благородный чер.
— Старая, говоришь? А что, есть и Новая?
Она невольно хихикнула:
— Нет, благородный чер, Новой нету. Была, говорят, когда-то… на том берегу. Но кто на тот берег ходит?
Правильно. Кому резон нарушать границы обители Ни?
— А что, девица, в вашей-то веси кто-нибудь на постой пускает?
— Так на что вам весь, благородный чер? Дорожка, по которой вы едете, ведет к владению чера Илека. Он гостям всегда рад… а ежели вам не досуг гостить седмицу, так езжайте еще дальше, к самым топям. Там большой гостиный двор с выездом и почтовой станцией.
— А что, — загорелся юный Заль, — может и вправду, во владение?
— А в веси, значит, народ негостеприимный и замкнутый.
Она пожала плечами:
— Отчего же? Стучите в любые ворота. Вас пустят.
— Ну, вот и славно. Едем, Заль!
Двое удалились, а девушка побрела по берегу к тому камню, где лежали все ее пожитки: дорожная послушническая роба, черный плащ с капюшоном, узелок с чистой рубахой да кожаные башмаки. Башмаки были самой дорогой частью ее одеяния. Единственной вещью, которую она решилась купить на торгу в веси.
В ней, нищенке-страннице, никто не заподозрил новообращенное дитя Ни. Но не приходилось сомневаться — ее запомнили. В поселении и живет-то дюжина семей. Все друг друга знают.
Но это значит, что надо не мешкая двигаться дальше. И путь один — к болотам. Обратно нельзя — некроманты уже землю роют, ищут. До ближайшего города — четыре дня пешком. Это если по дороге. А знаменитая Касурская топь ровняет всех проезжих. Все одинаково нанимают проводников на Дворах, все стараются заполучить в отряд колдуна, а лучше — колдуна и пяток стражей… все увешиваются оберегами и рунками.
А всё потому что здесь — кратчайшая дорога от южных провинций касурата до столицы. Настолько кратчайшая, что век назад появилась даже целая гильдия проводников — людей, что знают топи лучше, чем линии собственной руки. Самые известные проводники берут оплату чистым золотом, но их тайные тропы неизменно оказываются безопасней и суше, а обслуга — обходительней.
Между тем благородный чер и его слуга добрались до веси, где каждый двор был обнесен высоким забором, на улицу же выходили только калитки, даже фасады домов прятались где-то в глубине. Впрочем, на большой площади шел торг, и где-то совсем недалеко слышались удары кузнечного молота.
Весь, конечно, маленькая, что говорить. Зато стоит неподалеку от доброй дороги, и путники сюда захаживают — кто за ночлегом, кто прикупить в дорогу еды, кто подковать лошадь…
Чер осмотрел улицу и выбрал двор с самым аккуратным забором, сколоченным, кажется, не более луны назад. У калитки, правда, не было ни молотка, ни колокольчика, пришлось ударить кулаком. Залаяли собаки.
Калитка резко распахнулась. Показался бородатый селянин в рубахе беленого льна. В руке селянин держал внушительных размеров топор.
