Юла верещала, ползая по столу, становилась «на голову» и вращалась так дальше; по стенам вагончика чиркали, срываясь с блестящих боков волчка, яркие цветные полосы.
Кравченко машинально ловил любимую игрушку дочери, раскручивал снова. Настроение было подавленное: жена уехала отдыхать, захватив с собой дочурку, а вместо нее приезжает комиссия по проверке работ.
Он вздохнул, вышел из вагончика. От окоема, подминая травы, неторопливо двигалась плотная широкая тень. Кравченко задрал голову и невольно поежился: закрывая полнеба, в выси полз гигантский дирижабль, обвешанный гигантскими опорами ЛЭП-500, похожими с земли на миниатюрные елочки.
Дирижабль, не сбавляя хода, прошел над высоковольтной опорой, крюк со скрежетом ударил под верхнюю ферму, и земля с глубоким вздохом облегчения дала выдернуть гигантскую занозу из своего тела: крюк подтащил все сооружение под брюхо дирижабля, где металлические конструкции выглядели с земли ажурными, донесся скрежет, фермы сминались, сталкивались, на голову людям полетели комья земли, а дирижабль уже выбрасывал крюк над следующей опорой…
Кравченко подошел к Чашечникову, что тоже, задрав голову, следил за воздушным гигантом. Оба в молчании следили, как высоковольтная ЛЭП исчезала с лица земли, оставляя за собой черные проплешины, кое-где обломки бетонного основания.
— Давно пора, — вздохнул Кравченко, — помню, как от этих ЛЭП в обе стороны удирало все живое. Муравьи переселялись подальше, зайцы, птицы, зверье… Да и для людей пришлось создавать полосы отчуждения. Подумать только — сколько земли воровали эти ЛЭП!
— Пусть со своими ЛЭП убираются на Луну, — зло ответил Чашечников. — Там бесплатный космический вакуум и низкие температуры — самые идеальные условия! А на Земле пару опор пусть оставят, как памятники, всю же горячую энергетику пусть изучают по старым фотографиям…
— Пусть, — согласился Кравченко. — Самое верное решение — кабели. Подземные кабели.
— Это еще как сказать, — мгновенно ощетинился Чашечников.
Кравченко усмехнулся. Это был старый спор. На курсе их было четверо друзей, они и сдружились как раз потому, что превыше всего ставили дело. Кравченко, самый рассудительный из них, говорил: «Если кто-то десяток лет таскает штангу, он накачивает мускулатуру и становится чемпионом, если берется учить языки — за десять лет может стать полиглотом, если берется за науку — становится доктором наук, вплотную подходит к настоящим открытиям… А если пьет, бегает за девчонками, смотрит все фильмы и пьесы, чем похвастается в момент подведения итогов?»
Когда пришло время специализации, Кравченко взялся за подземные кабельные ЛЭП, а Чашечников решил пробовать силы в передаче энергии по электронным пучкам. Обоих удивило, что третий, Борис Стул, выбрал воздушные ЛЭП: все четверо, даже тихоня Дудник, понимали их бесперспективность в далеком будущем, с каждым годом от них все больше и больше вреда!
После окончания института их дороги разошлись. Стул, по слухам, бодро шел вверх: защитил кандидатскую, потом докторскую, занимал по возрастающей кривой должности в управлении, выбился в членкоры… Чашечников и Кравченко тяжко сражались каждый на своем поле деятельности, падали, поднимались, терпели поражения и радовались малейшим победам, лишь Дудник завяз в первом попавшемся НИИ, занимаясь чистой теорией, уйдя от острых конфликтов. Последний раз Кравченко видел Дудника лет пятнадцать назад, когда тот, взъерошенный, несчастный, мчался с кастрюлькой по улице: нужно было успеть приготовить за обеденный перерыв в институте молочную кашу близнецам, которых ему оставила жена, уйдя налегке к преуспевающему Стулу. Таким он и остался в памяти Кравченко: несчастный, с кастрюлькой в руках, бегущий через город…
Чашечников много терпел, бедствовал: передача энергии по электронным пучкам была делом новым, дорогостоящим, многим она казалась бесперспективной. Пятнадцать лет понадобилось, чтобы догнать ушедшего далеко Кравченко с его подземными ЛЭП. Тот уже был доктором, в то время как Чашечникову едва удалось защитить кандидатскую. О Стуле оба почти не говорили, хотя его имя постоянно попадалось на глаза во всех газетах и специальных журналах: член-корреспондент Академии наук, автор десятка усовершенствований воздушных ЛЭП, почетный председатель и сопредседатель десятков обществ, непременный член президиумов всех значительных собраний… Они его презирали, что пошел путем приобретения личных выгод, как презирали, нет, жалели, Дудника, который и через двадцать лет после окончания института оставался зауряднейшим инженером, ни на шаг не продвинувшись со времен студенчества, где он заявил неосторожно, что собирается искать принципиально новые пути транспортировки энергии…
С утробным рыком метрах в десяти ползла тяжелая, как танк, машина, оставляя за собой глубокую канаву. Кравченко не утерпел, подошел ближе, с удовольствием поглаживая взглядом гладкие отполированные стенки, что сходились внизу пологим конусом. На дне лежал толстый сверхпроводящий кабель. Вернее, трубопровод с холодным газом, защищенный теплоизоляцией на вакуумной основе, а кабель толщиной всего с руку располагался внутри. Только по одному этому сверхпроводящему кабелю можно пропустить всю пиковую мощность страны! Вроде бы все просто, но сколько пота, крови, нервов, времени затрачено, чтобы доказать необходимость замены воздушных ЛЭП подземными! Силен Стул, очень силен, к тому же мастер прибегать к демагогии…
