Предисловие к русскому изданию
В современном социальном мире резко выявлены два великих социальных полюса — Советский Союз и Соединенные Штаты Северной Америки. В Советской России господствует диктатура пролетариата и строится социалистическое хозяйство, в Соединенных Штатах неограниченно и почти неприкрыто господствуют крупные тресты и банки и во всю ширь развертывается капитализм. Оба эти полюса стали теми типами, которые выражают стремления классов и народов. Все порабощенные обращают свои взоры на Москву и видят в ней героический пример революционного мужества и силы, а в рабочих и крестьянах Советской России — союзников в их собственной борьбе за освобождение. А европейские капиталисты и трусливые реформисты оглядываются на далекое океанское побережье, рассчитывая получить от победителя в мировой войне рецепт спасения капиталистической Европы. Рабочие делегации ездят в Советскую Россию, дабы на непосредственном опыте убедиться, что из хаоса гражданской войны вырастает новый мир. Предприниматели, инженеры, парламентарии, журналисты, вожди амстердамского профессионального движения, наоборот, притягиваются силой доллара и возвращаются обратно из прославленной страны трестов, преисполненные восторга перед золотом, притекающим туда со всего мира, и полные зависти к этой стране, которая не испытывает ни инфляции, ни валютных затруднений, ни потрясающих политических кризисов. В глубине души они таят надежду, что и в Европе прогнивший капиталистический строй снова зацветет пышным цветом, если только там последуют великому примеру заокеанской республики. Поток книг, трактующих о чудесах американского хозяйства, особенно велик в Германии. Провозглашается новое евангелие, радостное благовестие капиталистического воскресения, долженствующего наступить в результате «рационализирования хозяйства». В роли пророка и спасителя выступает Генри Форд.
Генри Форд — зачинатель новой династии магнатов капитала, успешно конкурирующий в богатстве и хозяйственном могуществе со старыми династиями Вандербильтов, Морганов и Рокфеллеров и грозящий даже превзойти их. Но Генри Форд хочет быть чем-то большим, чем Вандербильты и Рокфеллеры. Он не желает ограничиться ролью обычного накопителя денег и экономического диктатора. Он чувствует себя реформатором хозяйства и общества. Он хочет обосновать возникшее по воле божией капиталистическое общество на прочных, нерушимых основаниях и, таким образом, обеспечить всем людям привольное существование. Этот человек, составивший в какие-нибудь два десятилетия состояние в миллиарды долларов, предает проклятию тупоумное стремление к прибыли и, подобно какому-нибудь маленькому кальвинистскому попу, проповедует служение человечеству. Этот человек, зажавший в своем кулаке 600.000 рабочих и запутавший их в паутине остроумно разработанного производственного процесса, не хочет быть ничем иным, как только партнером-руководителем этих 600.000. Он полагает, что может снять тяготеющее над капитализмом проклятие и, с одной стороны, уничтожить нищету масс, а с другой стороны — устранить периодически повторяющиеся кризисы, предрекающие гибель капитализму. Хотя это средство спасения и способствовало его собственному благополучию и могуществу, он все же далек от эгоистических мыслей. Открытую им тайну эту он не держит про себя, а громко проповедует ее, указывая на свои собственные баснословные успехи и ссылаясь на тот факт, что за ним стоит армия в 600 тысяч рабочих, снабженная собственными автомобилями и проникнутая благочестивым настроением, далеким от всяких революционных мечтаний.
В век картелей и трестов, монопольных цен, слияния банковского и промышленного капитала, борьбы государств за рынки и источники снабжения и всего несколько лет спустя после первой мировой войны старые либеральные идеи манчестерцев находят в лице Генри Форда нового защитника. Оптимизм здравого человеческого рассудка и вульгарной экономии торжествует колоссальную победу. Ведь ныне более, чем когда-либо, каждый человек, не боящийся усиленного труда и презирающий скромную жизнь наемного рабочего и служащего, может высоко подняться в хозяйственной борьбе и достичь положения «капитана промышленности»[1]. «В прошлом поколении на каждый шанс имелась тысяча людей, а теперь на каждого человека имеется тысяча шансов». Границ хозяйственному расширению нет, ибо мы вообще еще не знаем, что такое шанс. Соглашения о ценах, монопольные цены и таможенные тарифы, обеспечивающие монопольные ренты, являются типичными методами современного капиталистического хозяйства; Форд, наоборот, провозглашает всемогущество низких цен и свободной торговли. Еще никогда государство не служило в такой степени, как ныне, простым орудием конкурентной борьбы; Форд приглашает его взяться за свою прежнюю роль, стать тем, что Лассаль называл государством ночных сторожей. В то время, когда противоречия между капиталом и трудом заострились до последней степени, когда капиталисты в соединении с государственной властью ведут планомерную атаку на рабочий класс и всеми мерами, вплоть до пулеметов, пытаются понизить заработную плату, — Форд уверяет, что жребий рабочего всего лучше обеспечивает умный предприниматель. Он сам добровольно повышает заработную плату своих рабочих до такого уровня, которого не решается требовать ни один профессиональный союз. Перегоняя в этом отношении профессиональные союзы, он создает классовый мир. Наконец, он считает свою систему гарантией вселенского мира, — точно так же, как британские фритредеры, завоевывавшие мир.
