Дмитрий А. Нафиков
СДЕЛКА
Я вошел в узкий темный переулок и мой взгляд невольно упал на дом стоящий в его глубине. Это тот самый переулок, где валяются перевернутые мусорные баки с блевотиной отходов, где каменеет кал беспородных собак и где стены исписаны до неприличия грамотными тинэйджерами. Его нельзя было не узнать, описание данное мне - было точным.
Я обошел вокруг дома и внезапно остановился.
- Вот он, - подумал я. В ушах у меня загудело, словно из них выходил воздух под большим давлением. Передо мной стоял седой гигант чуть старше шестидесяти. Он не брился несколько недель и по крайней мере месяц не менял рубашку. - Это он, - с восторгом думал я. - Да-да, именно он!
Старик сделал рукой широкий жест и я скользнул за ним во влажную атмосферу подъезда. Терпкий запах кружил голову, запах пота, запах дыхания, он тяжело оседал в каждом закутке, лепился под потолком. Мы вошли в комнату с единственным занавешенным окном. Форма этого помещения, и прежде всего необычайно высокий сводчатый потолок, заставляли думать скорее о башне, чем о жилом доме. Помещение загромождала тяжелая черная мебель, покрытая потускневшей от старости политурой, стулья с неудобными спинками были покрыты замысловатой резьбой, на стенах висели овальные миниатюры, а в углу стоял стол - настоящая крепость с медными набойками на углах. Его освещали электрические лампочки, скрытые внутри сложной лампы с запыленным абажюром. Мрачные стены с грязно-рыжей обивкой к тому же поглощали свет, и все углы казались темными.
- Николай? - спросил меня старик, он как то странно растягивал слова, да и вообще, на первый взгляд он казался человеком медлительным и вдумчивым. - Вы мне звонили, слушаю вас?
Моя физиономия расплывшаяся в довольной улыбке в тот момент могла совратить, наверное, саму Афродиту.
Хитрое, как у хорька, лицо старика было воплощением немого вопроса, и, казалось, покрыто слишком просторной кожей, которая при произношении моего имени съехала на затылок. Еще, что бросилось в глаза, это его нос. Вообще то говоря, носа вообще не было. На его месте красовался провал затянутый кожей, словно мембраной. Глаза огромные, точно пузыри на лужах, буравили мое лицо.
- Да, - ответил я.
- Гм. Не выпьете ли чего-нибудь?
- Благодарю вас, я никогда не пью, - пробормотали мои губы.
- Никогда? Нешуточное дело! Так или иначе - это похвально... Мне нравятся молодые люди, которые не берут в рот ни капли!..
Теперь его голос звучал издалека. Комната качнулась сперва в левую сторону, а затем в правую.
- Итак - приступим. Вы продаете мне свою душу. Мне необходимо только ваше согласие. Подпишите здесь, и здесь.
Он пододвинул несколько листов лежащих на столе. Я не глядя поставил свой росчерк, зная, что подписываю себе приговор. Кровь клокотала у меня в ушах, по телу пробегали трепетные волны обволакивая сердце. Сознание отключилось, словно телевизор - коротко вспыхнуло и погасло... Мне стало нестерпимо приятно, так же нестерпимо, как бывает нестерпимо желание уснуть...
Сделка состоялась.
* * *
Среди множества смешных и ни на чем не основанных представлений, распространяемых людьми, не ведающих того, о чем они болтают, есть одно, особенное, специально для слабоумных, а именно представление о том, что души не существует, и ее невозможно продать.
Это не так!
