Первое, что я увидел, когда проснулся, был побеленный потолок. Где-то в комнате горела лампа и ее бледный свет резал глаза. Через некоторое время я услышал шелест материи и движение тел и попробовал повернуть голову.
Тут я почувствовал, что у меня перерезано горло.
Боль пронизывала меня, она шла с обеих сторон шеи и опускалась глубоко в грудь. Тяжело дыша, я жадно ловил ртом воздух.
На следующий день я опять пришел в сознание. Большая стеклянная бутылка с раствором глюкозы висела над моей кроватью, и капли из нее бежали по прозрачной пластиковой трубочке в мою руку. Эта жидкость совершенно безболезненно вливала жизнь в мое тело. Кто-то в тапочках на мягких резиновых подошвах подошел к кровати. Надо мной склонилось лицо в шапочке медсестры, длинное и худое. Оно растянулось в дежурную улыбку, когда медсестра увидела, что у меня открыты глаза.
— Ах! — сказала она.
Я увидел ее руку. Она дотронулась до моих губ.
— Не пытайтесь разговаривать. Ведите себя спокойно. Я сейчас приведу врача.
Через несколько минут медсестра вернулась с врачом. Они остановились в ногах моей кровати, и врач посмотрел на висевшую там медицинскую карту. Это был молодой человек с красным лицом и короткими каштановыми волосами. Он казался очень молодым.
Вдруг я с ужасом осознал, что не знаю, сколько мне лет и как меня зовут.
Врач опустил карту и посмотрел на меня.
— Вам очень повезло, — сказал он серьезно. Вы даже не знаете, что были на волосок от смерти.
Я поднял левую руку и указал на свою шею. Врач кивнул.
— Да, — сказал он. — У вас перерезано горло. Вы сделали это сами?
Я этого не знал.
Врач продолжал:
— Сейчас вы не можете говорить. Честно говоря, вполне возможно, что вы вообще никогда не сможете разговаривать.
Он внимательно наблюдал за мной. Его слова меня не особенно взволновали. У меня было такое ощущение, как будто речь шла о постороннем человеке. Он смотрел на меня, я — на него.
Наконец сестра прервала молчание. Она попыталась смягчить слова врача, сказав:
— Будем надеяться на лучшее. Ведь бывают же чудесные исцеления.
— Прежде всего вы должны спокойно лежать, — сказал врач. — Не пытайтесь разговаривать или поворачивать голову. Если вы попробуете это сделать, может быть кровоизлияние. Несколько дней еще вы будете получать успокаивающие лекарства и почти все время спать.
Сестра подошла к кровати. Она подняла мою левую руку и протерла ее спиртом. Потом я почувствовал резкий укол. Врач и сестра исчезли за ширмой, и я опять заснул.
Может быть, это было вызвано морфием, но мне снова стал сниться кошмар, который мучил меня последнее время. Сначала все было не очень страшно: только больничная палата была уже совсем не та. Это была совсем другая комната. Свет шел из дальнего угла. Я все время ждал, что оттуда кто-то появится. Собственно говоря, в этом и заключался весь сон. Но муки ожидания, нервное напряжение и тревожное беспокойство были ужасны. Никогда в жизни я не испытывал еще такого ужаса.
Кошмар повторялся, как будто это была сцена из фильма, который постоянно прокручивали снова и снова. Я был наедине со своим страхом и ждал. Очевидно, этот кошмар длился три дня, потому что только через три дня я снова узнал врача. Он опять стоял в ногах моей кровати. Когда я посмотрел на него, он наклонил голову и с напряжением взглянул на меня.
— Вы долго спали, — сказал он. — Семьдесят два часа.
Я стал кивать.
— Прекратите немедленно! — приказал он. — Не поворачивайте голову. Я думаю, что опасность кровоизлияния уже позади, но тем не менее вы должны быть пока еще очень осторожны.
Я поднял левую руку и показал один палец. Затем загнув палец, я снова показал уже два пальца. Я повторил это несколько раз. И врач вдруг улыбнулся и кивнул головой.
— Это хорошая идея! Просто отличная! Если вы поднимете один палец, это будет означать «да», если два, то «нет». Договорились?
Я поднял один палец.
— Для нашей картотеки нам нужны некоторые сведения, — сказал он. — Попробуйте отвечать на мои вопросы «да» или «нет». У вас при себе не было никаких документов, когда вас нашли. Можете ли вы сказать, кто вы?
Я поднял два пальца, что означало «нет».
Врач был в растерянности.
— Есть ли ваш адрес в телефонной книге? — спросил он.
Есть мой адрес в телефонной книге или нет? Поскольку я не знал своего собственного имени, то я не знал и ответа на этот вопрос. Я поднял ладонь в знак того, что я этого не знаю.
Врач сразу понял значение моего жеста.
— Вы хотите сказать, что не знаете, кто вы?
Я подтвердил это, подняв один палец.
— Вы потеряли память? — продолжал он спрашивать.
Да.
— Вы забыли свое имя и свой адрес?
Да.
Он провел рукой по своим коротким каштановым волосам.
— Вы пытались покончить жизнь самоубийством? — спросил он наконец.
Я опять поднял руку внутренней стороной ладони вверх, показывая, что не знаю ответа на этот вопрос.
— Завтра вы уже будете настолько в форме, что сможете поговорить с чиновником из полиции, — сказал врач. — Может быть, полиции удастся установить вашу личность.
Он вышел из палаты, а я еще некоторое время лежал и смотрел в пустоту. Ситуация, в которую я попал, все еще не очень меня беспокоила. Рана болела не очень сильно, она была лишь источником различных ощущений: она то горела, то тупо ныла. Но эти ощущения не были болью в буквальном смысле этого слова. Наверняка я находился еще под воздействием наркотиков.
