Кухня. Грязная, холостяцкая грязная кухня. Здесь почти нет мебели. Кухонный шкаф, дверь которого висит на одной петле. Газовая плита, покрытая толстым слоем жира, сквозь который невозможно разобрать ее первоначальный цвет. В кастрюле булькает тошнотворно-серая жижа, рядом валяется забрызганная кофеварка. Желтый от налета холодильник хрипит, как старый астматик.
Кафель на кухне потрескался и покрылся плесенью, местами выбит и производит угнетающее впечатление. Из распоротого местами линолеума то и дело выползают огромных размеров тараканы, беспрепятственно шныряющие по помещению.
С потолка, периодически заливаемого соседом сверху, сыпается штукатурка и свисает проводка с вверченной в голый патрон лампочкой. При малейшем дуновении ветра лампочка качается из стороны в сторону и бросает зловещие тени.
Краска на деревянной раме совсем облезла, ручки окон вывернуты все до одной, поэтому форточку невозможно закрыть, и от сквозняка дребезжат залепленные пластырем стекла.
Посреди кухни стоит стол с покосившимися ножкам, и две табуретки. На столе две бутылки дешевой водки. Одна пустая, на дне другой проглядываются остатки мутной жидкости. В банке из-под маринованных огурцов одиноко плавает миниатюрный корнишон. Рядом кусочки засохшего сыра, в целофановом пакете шкурка от вареной колбасы. Вокруг крошки черствого хлеба. И повсюду разбросаны игральные карты. Шестерок в колоде нет. Они на полу. На пиковой шестерке невозмутимо, с видом властителя мира восседает огромный усатый таракан. Рядом с картами клочок исписанной бумаги и шариковая ручка, Огромная стеклянная пепельница в центре стола завалена окурками, рядом валются пустые спичечные коробки.
За столом сидят двое молодых людей, в руках у обоих по граненому стакану с водкой. Один из них одет в голубые джинсы, модные кеды и белую майку с непонятным черным узором. Волосы аккуратно подстрижены, лицо гладко выбрито. Хазяин квартиры в армейской тельняшке и серых шортах. Он бос, небрит, коротко подстрижен ежиком, во рту торчит зажженая сигарета с желтым фильтром. На руке татуировка зеленого цвета, вероятно, армейская – корявый крест.
Они чокнулись и выпили, поморщились. Парень в тельняшке за неимением закуски, понюхал подмышки. Гость с отвращением поморщился и отвернулся. Это не ускользнуло от взгляда его приятеля, и он пробурчал.
– Я тебе противен?
– Нет, что ты? – стал оправдываться гость.
– Не хватает смелости признать это? Конечно, ты же всегда жил на всем готовеньком, никогда не знал ни в чем отказа, не добивался желаемого. Ты трус! – взревел первый.
– Я не трус, ты не имеешь права так меня оскарблять, никто не имеет!
– Так докажи! Докажи, что я ошибаюсь!
– Я готов! Но как?
– Щас узнаешь, – сказал хозяин и вышел.
Через пару минут он вернулся с револьвером в руке. Сев на место, от вынул из барабана все пули и предложил:
– Сыграем в русскую рулетку. Я неоднократно играл в эту игру, игру для самых храбрых.
На лице гостя промелькнула тень страха, но, как ни странно, он произнес твердым голосом:
– Да без проблем!
– Тогда выбирай патрон, – усмехнулся хозяин. Вставив пулю в барабан, он с силой крутанул его. Потом положил пистолет на стол и на сей раз крутанул его. Дуло повернулось в сторону гостя. Тот замер. Хозяин со злорадством произнес:
– Приставь к виску и, когда я досчитаю до трех, нажми на курок. Если пронесет, буду стреляться я.
Медленно взяв пистолет, гость направил дуло к виску.
– Раз…
Время остановилось. Перед глазами промелькнули все яркие мгновения его жизни. Он слышал каждый удар своего сердца.
– Два… Закрой глаза, будет легче.
Тот закрыл глаза и подумал: “Ведь это не первая его игра. Раз он еще жив, значит он везунчик. Боже, что я делаю? Что будет с моими родителями. Неужели я никогда их больше не увижу, не увижу друзей, свою девушку? Неужели это мой последний день, последний закат, последняя секунда? Боже!”
– Три…
Дрожащей рукой он нажал на курок…
Бах!!!…
