– …Зверь этот в гневе лют до удивления, а потому приближаться к нему следует с опаской. Даже достойнейшие из рыцарей не могут с ним совладать честным оружием. Не берет его ни железо мягкое, ни сталь каленая, ни бронза древняя языческая, ни серебро освященное, ни кость, ни деревянные острия, ни молоты каменные. Валуны гранитные, сброшенные на волшебного зверя, птицей воспаряют в небеса; ловчие ямы под копытами в твердь превращаются; огонь лютый становится холодом, а чары колдовские не имеют над ним никакой власти. Сведущие люди поговаривают, что способ добыть рог с его лба все же имеется, но очень уж тяжкое это дело. Слаб зверь до чистоты и юной красоты – на то и ловится. Надобно разыскать девицу красивую телесно, без единого изъяна, с душой светлой, несварливую, нежадную, с добрым характером. И непременно чтобы непорочная была – иначе и близко не подпустит. Ее надобно привести на опушку рощи, а дальше пусть идет одна, не оглядываясь и вверх не смотря. А когда он…
Где-то я уже про такой способ слышал. Опять с земной мифологией связь – не первый раз сталкиваюсь. Надо будет этого старичка подробнее расспросить: от кого узнал, откуда вообще суеверие пошло; не доводилось ли встречать слова «единорог», и прочее. Похоже, он еще не окончательно в маразм впал, раз ухитрился пережить здешний апокалипсис, – даже молодым и здоровым здесь нелегко приходилось. Есть шанс, что вспомнит.
Хотя вспомнит или нет – мне это не поможет. И вовсе не из-за того, что его способ нереально труден. Нет, вы не подумайте. Я понимаю, что найти прекрасную девушку с добрым характером (читай, безотказную), и при этом невинную, как цветок весенней фиалки, столь же непросто, как поймать черную кошку в помещении, где ее нет. Но дело вовсе не в этом – я просто не верю в целебную силу шарлатанского снадобья из рога несуществующего зверя.
Но сдаваться нельзя. Я искал и буду продолжать искать способ. Пока не найду. Сколько мне лет? Двадцать девять? Двадцать? Я и сам уже не знаю. Знаю одно – выгляжу на все сто (и это еще оптимистично сказано).
Развалина, в которую за несколько мгновений боя и неизвестно сколько дней лежания пластом превратился цветущий молодой человек. Опустошенное тело, неспособное без передышки подняться на второй этаж башни. Отдыхающее лишь на спине: любая другая поза – это гарантия нестерпимо болезненной ломоты через полчаса. С вечно слезящимися глазами. С шумом в ушах – когда бесконечно мерещатся голоса тех, кто умер или почти умер (что мне теперь до оставшихся за разделяющей миры бесконечностью?).
Чтобы в очередной раз победить смерть, я сделал то, с чем даже моя почти всемогущая система регенерации не справилась. Не исключено, что я потерял ее безвозвратно, – сгорела от перегрузки. Не выдержала информационного пресса и его физиологических последствий. Она ведь, если я правильно понял, с браком или повреждена. И гарантии на нее не имеется…
Я, кстати, пытался запустить черное сердце «вручную». Для начала пробовал потерять сознание методом нагрузки ног и прерывистого дыхания. Но уже после четвертого неуклюжего приседания, выполненного спиной к стене, в глазах потемнело, колени подогнулись, рухнув, ударился головой. Дух выбило напрочь – чего и добивался (правда, задумывал это не столь жестоко). Ну да ладно: того, чего хотел, все равно добился.
Но без толку. Сколько ни кричал в бездну, ответа не получил. Странный собеседник не появился. Или обиделся из-за чего-то, или ему неинтересно с инвалидом общаться, или тоже остался где-то за бесконечностью.
Не знаю…
Вот и сижу теперь в своем полуразрушенном замке, выслушиваю выживших из ума стариков и мутных типчиков с теми подчеркнуто честными рожами, какие нередко встречаются у профессиональных мошенников. Иногда даже интересные вещи узнаю. Но не те, в которых нуждаюсь.
Я до сих пор не знаю, что случилось. И, вспоминая события, предшествовавшие тому проклятому бою, прихожу к выводу: нелады со мной и до этого были. Нарастали снежным комом. Но я не замечал их – считал, что все идет как надо. Не понимал, что совершаю поступки, которые настоящий Дан вряд ли бы совершил.
Я не замечал простых вещей. Находил сложности там, где не стоило их искать. Делал то, чего делать не стоило ни при каких обстоятельствах. И бездействовал там, где мог справиться с проблемой парой вовремя сказанных слов. Я был дураком, использующим голову для принятия пищи и разбивания бетонных стен, которые умный человек попросту обходит.
Что со мной сделал этот мир?! Или это вина земных «яйцеголовых», спровадивших меня сюда в качестве то ли диверсанта, то ли подопытной морской свинки?
Я не ведаю. Но знаю одно: надо разобраться во всем. И стать прежним Даном. Умеющим думать головой, а не тем местом, которое я в последнее время для этого использовал. И чем быстрее верну себя, тем лучше. Не верю, что спокойная жизнь затянется надолго. Вскоре опять кому-нибудь приспичит накрыть меня медным тазиком. И встретить хозяина посуды должен настоящий Девятый: хитрый и ловкий диверсант из другого мира. А не эта развалина, которая одной рукой ложку с трудом удерживает.
