ЮРИЙ ГОДИН
РОССИЯ-БЕЛОРУССИЯ: ПО-НАШЕМУ ИЛИ НИКАК
Беларусь — страна православная, и мы будем следовать тому курсу, который когда-то взяли, потому что так хочет наш народ. Мы продолжаем делать ставку на Российскую Федерацию — другой альтернативы у нас нет!
Александр Лукашенко
Москва — Минску: отделять “мух от котлет”
После развала СССР Москва несколько раз меняла отношение к независимой Беларуси. Первое время (с декабря 1991 года до прихода к власти в Минске в 1994 году Александра Лукашенко) Кремль был поглощён внутренними проблемами. Для радикально-реформаторских политиков во главе с Е. Т. Гайдаром, задававших тогда тон в России, Белоруссия особого интереса не представляла. Вопреки заявлениям об укреплении дружбы с белорусским народом, Москва на деле стремилась дистанцироваться от Минска, отдавая предпочтение прозападной политике.
В 1994-1999 годах (до отставки Бориса Ельцина) интерес к сотрудничеству с Белоруссией заметно вырос. Это случилось, когда Александр Лукашенко стал главой государства под лозунгом единения с Россией и недвусмысленно развернул свою страну на Восток. Эта радикальная переориентация внешней политики объяснялась, среди прочего, резким ухудшением состояния белорусской экономики, сильно пострадавшей от разрыва кооперационных связей с Россией. В 1997 году в Москве за объединение высказались 92 процента респондентов, а в Белоруссии — более 80 процентов. Начавшееся сближение было закреплено рядом договоров: о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, о создании Сообщества двух государств, о Союзе Беларуси и России и, наконец, о создании Союзного государства.
Но одновременно возникли значительные трудности. Радикальные реформаторы, возражавшие против создания Союзного государства, обладали сильными позициями в исполнительной власти, в то время как левые и левоцентристские силы, поддержавшие российско-белорусскую интеграцию, пытались оказывать давление на Ельцина и его администрацию через парламентское большинство. Ельцин все время лавировал и сдерживал радикальные инициативы Лукашенко.
Самым ярким и, на наш взгляд, самым драматичным проявлением системного кризиса во взаимоотношениях руководства двух стран, его кульминацией, которую мы, специалисты Исполкома Союза Беларуси и России, наблюдали в течение 1999 года, были переговоры, когда “утрясались” узловые моменты Договора о создании Союзного государства. Тогда официальный Минск посчитал предложенный российской стороной проект практически ничем не отличающимся от действовавшего Договора о Союзе Беларуси и России. Белорусский лидер не раз отмечал, что российский вариант проекта по своей сути и содержанию не соответствует своему названию, и даже в сердцах обозвал его “посмешищем”.
А. Г. Лукашенко предлагал более радикальный вариант, по которому должен был быть введён пост единого президента и создан парламент на основе всеобщих выборов, сформировано общее союзное правительство, то есть создана полноценная государственно-политическая надстройка Союзного государства с едиными органами власти. Кроме того, по мнению белорусского президента, такое государство должно иметь единую валюту, бюджет, армию и другие атрибуты верховной власти. В конце концов, в символический день 8 декабря 1999 года долгожданный Договор был все-таки подписан в Кремле двумя президентами.
Заключение Договора, несомненно, создало предпосылки для преодоления системного кризиса в двухсторонних отношениях. Однако, как показали дальнейшие события, этого не произошло. Поведение Москвы и Минска, их воззрения на модель двусторонней интеграции после ухода с политической сцены одряхлевшего Б. Н. Ельцина и прихода ему на смену молодого В. В. Путина кардинально изменились. Если во времена правления Бориса Николаевича интеграционную идею инициировал Александр Григорьевич, то с приходом к власти прагматичного Владимира Владимировича владение “мячом интеграционного процесса” не сразу, но постепенно перешло к Кремлю. Это стало ясно после того, как Москва предложила Минску три известных сценария межгосударственного объединения на основе принципа “отделения мух от котлет” и получила в свой адрес адекватный “любезный” ответ. После этого интеграционное взаимодействие фактически зашло в тупик. “Процесс строительства Союзного государства на сегодняшний день застопорился”, — заявлял не раз Лукашенко. Белорусский лидер как Председатель Высшего Государственного Совета Союзного государства также не раз констатировал, что первое десятилетие 2000-х годов в союзном строительстве следует назвать “замороженным этапом”. Кремль при новом лидере сменил интеграционный вектор, категорически отверг органическую (добровольную и на равной основе) форму интеграции и предложил Минску без всяких возражений принять механическую форму объединения.
Таким образом, Россия поставила Белоруссию перед альтернативой: либо полное объединение, либо ничего. Путин фактически предложил Минску закончить играть в союз и объединиться в единое государство, то есть Белоруссия должна влиться в состав России с потерей национального суверенитета. Лукашенко же настаивал на равных правах для своей страны в рамках Союзного государства. Этот вариант, в свою очередь, не устраивает Кремль из опасения превратиться из федерации в конфедерацию с непредсказуемыми политическими последствиями для судьбы России. Кроме того, против создания Союзного государства с равными правами для Белоруссии выступают российские этнонациональные территориальные образования. Их лидеры, помнится, ещё на стадии обсуждения Договора о создании Союзного государства заявляли: “Мол, что нам делать в славянском Союзном государстве?”
