Разведены и непредсказуемы
– Ну как тебе в новой должности?
– Еще не поняла. Сам знаешь, отвыкла я в коллективе работать. Пока что присматриваюсь, осваиваюсь помаленьку.
– Ничего, вот увидишь — все будет хорошо. Кстати, завтра вечером презентация нового коньячного бренда, Санек нам с тобой по старой памяти уже аккредитацию сделал. Звезд разномастных из попсы понагнали, обещают концерт и фуршет. Из твоих знакомых много кто быть обещался. Придешь?
– Да нет, Миша, спасибо. Работы много и вообще…
– Ну да, я в курсе — ты коньяк не любишь. Ладно, я тогда Верунчика протащу, не пропадать же приглашению! Ты ведь не против?
– А почему это я должна быть против?
– Ну мало ли…
– Молодые люди! Я вам, случаем, не мешаю?! Может быть, вы в другом месте беседовать станете?!
– Извините-извините, мы больше не будем! А что, от нас еще что-то требуется?
– Паспорта!
– Да вот же они! Пожалуйста!.. Секунд на десять в комнате воцарилось молчание, а затем прерванный разговор возобновился — правда, уже вполголоса, делая скидку на нервную регистраторшу.
– А насчет презентации ты все-таки подумай. Эта компания не только коньяк выпускает, но и вина; наверняка на фуршете не самые последние их марки будут представлены. Глядишь, и ты себе что-нибудь по вкусу подберешь. А Верунчика я и без приглашения проведу, не впервой! Посидим вместе, отдохнем, заодно и событие отметим! Как-никак, это ведь наш общий праздник!
– Миш, спасибо — но не сейчас. Не то настроение совершенно.
– А как насчет автопрома — это же вроде одна из твоих любимых тематик? На следующей неделе в одном навороченном техцентре представляют какой-то новый городской автомобиль, разработанный специально для женщин; по этому поводу опять же банкет и облизывание представителей прессы. Вдобавок обещают раздачу сувениров и беспроигрышную лотерею. Пробиться туда еще реально, но думать и суетиться надо сейчас; организаторы говорят, что аккредитация ограниченная. Впрочем, может быть, насчет ограничений — это всего лишь слухи, чтоб побольше ажиотаж нагнать. Но все равно — определяться надо поскорее.
– Давай ближе к делу созвонимся, хорошо? Я пока не очень ориентируюсь во времени, боюсь, как бы не пришлось работать в этот день.
– Без проблем! Если что — я на связи!
– Держите! — Регистраторша протянула им паспорта и два одинаковых свидетельства о расторжении брака.
– Премного благодарен! — склонил голову Михаил, одновременно запихивая документы в кожаную папку.
Ника ничего отвечать не стала, аккуратно сложила пополам свидетельство и убрала в карман сумки. Покинув кабинет, они с Михаилом, теперь уже бывшим мужем Ники, вышли на залитую солнцем улицу.
– Смотрю, ты прическу сменила?
– Да.
– Тебе идет.
– Спасибо.
– Хотя мне нравилось то, что было у тебя раньше.
– Мне тоже.
– А чего тогда подстриглась?
– Просто захотелось.
– А-а-а… — многозначительно протянул Мишка, а затем поинтересовался: — Ты куда, к метро?
– Да.
– Пойдем, провожу! Мне все равно в ту сторону. Мороженое будешь?
– Да, пожалуй. Если можно — фруктовое.
– Я помню. Ты всегда выбираешь фруктовый лед… На самом деле Нике мороженого не хотелось. Но это был единственный вариант заставить Михаила хоть ненадолго помолчать, поскольку поддерживать светский разговор и дальше, делая вид, что ничего особенного в общем-то не произошло, Нике было уже невмоготу, а Мишка, похоже, никак не мог понять, что после случившегося она совершенно не горит желанием с ним общаться.
С Мишкой они прожили душа в душу почти семь лет. Оба журналисты, они познакомились на последнем курсе института, а уже через два месяца после знакомства подали заявление в загс. Мишкины родители очень тепло приняли невестку, родители Ники души не чаяли в зяте. За все эти годы они не раз слышали, как люди восхищенно говорят им вслед: «Какая красивая пара!» Тем страшнее был удар для их родных и знакомых, когда они сообщили о том, что расходятся. Мало кто мог понять, в чем же причина распада такого отличного союза.
Впрочем, Ника толком не могла объяснить этого даже себе самой. С Мишкой они прежде всего были друзьями и коллегами, а уж только потом супругами и любовниками; в их разговорах не было ни одной запретной темы, и они не раз в шутку обсуждали, что будет, если кто-то из них заведет себе роман на стороне. Ника воспринимала это как невинную забаву, игру для ума, и не более. Михаил же, как выяснилось, отнесся к этой теме куда серьезнее. Ника заподозрила неладное, когда он в пятый раз подряд попытался познакомить ее с каким-то своим новым приятелем, намекая, что Нике он непременно понравится, и распевая дифирамбы в его честь.
– Зачем мне твой приятель, консервные банки я и так открывать умею! — отшучивалась Ника, намекая на их старую семейную примету: если муж нужен Нике как мужчина, значит, ей требуется помощь по хозяйству.
Но Мишка не унимался, настойчиво предлагая все новые и новые поводы для встреч с его знакомым. В один прекрасный день Ника не удержалась и, сопоставив странное поведение Мишки с туманными намеками их общих друзей, впрямую спросила, он что — спроваживает ее?
И, уже предчувствуя ответ, услышала невинное Мишкино «ну… в общем… да».
