Снегопад начался еще в обед, когда серое небо, низко нависшее над городом, вдруг осыпалось белыми хлопьями, влажными и тяжелыми. Мороз крепчал. К вечеру тротуары и опустевшие газоны покрылись мягким покрывалом, а снежинки все кружились, вспыхивая в фонарном свете, словно падающие звезды.
До Нового Года осталось чуть больше недели. Давно украшены витрины магазинов, а в окнах квартир мигают цветные лампочки елочных гирлянд. Ступени в подъездах усыпаны свежей хвоей. У меня ель искусственная, и я не спешу ее ставить — жду. Буду потом в последний день расправлять ее, залежавшуюся в тесной коробке, украшать старыми игрушками. На самые видные места повешу четыре больших новых шара, а верхушку оставлю неприкрытой: я так и не купила красивую звезду для своей ели. Потом зажгу маленькую свечку, налью воды в аромалампу, капну немного масла альпийской сосны… Пусть говорят, что искусственная ель — не конкурент настоящей. Я не буду спорить. Мне просто жаль те, настоящие, что привезли на базар лесные браконьеры, да и стоят они с каждым годом все дороже… И денег тоже жаль.
До нового Года еще есть время, поэтому сегодня я возьму лист бумаги и ручку и составлю список тех, кого собираюсь поздравить. Потом придумаю и запишу, кому какой подарок купить. Раньше я любила делать подарки своими руками, но теперь я знаю, что сделанный мною подарок не будет блестеть так, как купленный в магазине, не будет отвечать современному стилю, не будет радовать тех, кому мне хочется доставить радость. Одна моя подруга скривится и укажет на легкую неровность линии, другая мило улыбнется и спрячет непрезентабельную вещицу без фирменной этикетки в какой-нибудь ящичек, подальше от посторонних глаз, моя мама… пожалуй, через месяц я найду свой подарок где-нибудь на лоджии, среди того хлама, что давно пора выкинуть, да рука все не поднимается. Поэтому я не буду делать подарки своими руками. Я куплю несколько милых безделушек, ярко раскрашенных, блестящих…
Одной своей подруге я подарю ангелочка с пронзительно-синими глазами и умилительно-наивным выражением пухленького личика. Она поставит его на полочку рядом с другими такими же фигурками: кошечками, зайчиками и… ангелочками. Другой своей подруге я подарю жабу. Маленькую — на большую может не хватить денег — жабу: раскрашенный под бронзу символ достатка, символ богатства, сидящую на драгоценных камнях из цветного стекла. Подруга поселит жабу на комоде, возле зеркала — именно там, согласно фен-шуй, находится "зона богатства", — и положит ей в раскрытую пасть китайскую монетку с квадратной дырочкой посредине. Фальшивая бронза, фальшивые камни, фальшивая монета…
А маме я подарю статуэтку — красивую девушку в пышном платье придворной дамы с очень грустными глазами. Мама спрячет статуэтку за стеклянной дверцей серванта, среди хрусталя и перламутровых сервизов, и хрупкая девушка с грустными глазами будет смотреть из-за стекла, словно пытаясь и не умея рассказать о чьей-то так и не прожитой жизни, чьем-то, так и не сбывшемся, счастье.
Завершив список подарков, я спрячу его в свою сумочку, набитую всяческими полезными мелочами, а после заберусь с ногами на диван и, откинувшись на мягкие подушки, возьму в руки спицы. Большой клубок с меланжевыми нитками будет лениво кататься у меня под боком под монотонное ворчание телевизора, другой клубочек, пушистый, рыже-коричневый, будет греть мне ноги и довольно урчать, щуря золотистые глаза. Широкая полоса, черно-серо-белая, будет медленно удлиняться, превращаясь в теплый шерстяной шарф, постепенно, вечер за вечером, вечер за вечером…
И однажды раздастся стук, негромкий, едва слышный, заглушаемый голосом диктора в вечерних новостях. Я не услышу, но пушистый рыже-коричневый клубочек вдруг скатится на пол и превратится в кошку. В одно мгновение кошка окажется у двери и с любопытством уставится на нее. Стук повторится.
Я отложу вязание, прикрыв подушкой шерстяную полоску шарфа. У меня не работает дверной звонок, но мало кто об этом знает, а потому вряд ли кто-то чужой стучит сейчас в мою дверь. Может, это именно тот, для кого я до сих пор готовлю подарки своими руками? Я надеюсь, очень надеюсь, и потому боюсь, что надежда моя не сбудется. Медленно подхожу к двери. Кошка недовольно поведет усами в мою сторону, недоумевая, почему я не тороплюсь. И я посмотрю в глазок. А потом быстро открою дверь под звук серебряного колокольчика и, ощущая ласковое прикосновение кошачьей шерсти у ног, улыбнусь и скажу:
— Здравствуй. С возвращением!
Пройти квартала три-четыре пешком куда интереснее, и даже полезнее, чем жаться в душном, переполненном людьми транспорте. Да и зачем место занимать? Люди домой спешат, едут с одного конца города в другой, а ей недалеко совсем, она и так, пешком дойдет.
Мороз пощипывает нос и щеки, и это даже приятно. Жаль только — совсем мало снега. Ну, хоть грязь примерзла, — и то ладно.
Веселые огоньки уличных фонарей поднимали настроение, и она улыбнулась вдруг, сама не зная чему. Хорошо ходить по городу вечером, когда темно… Днем вид портят и облупившаяся штукатурка на старинных фасадах, и разбросанные повсюду пивные бутылки, цветные блестящие обертки… А вечером хорошо! И если не смотреть под ноги, а только вверх, на теплые прямоугольники окон, на резной узор ветвей, на туманно-синее небо…
