Рассказы

На совещании Жанна присутствовала вместо начальника отдела, который находился в отпуске перед выходом на пенсию. Менее, чем через месяц, ей предстояло занять его место.

С собой прихватила главного специалиста Андрея Николаевича Феофанова, сорокалетнего, импозантного мужчину с ранней сединой на висках, которого наметила в замы и уже согласовала кандидатуру с начальством.

Феофанов сидел рядом, входя в новую роль, серьёзный и очень деловитый. Он не позволил себе даже слегка улыбнуться, когда директор департамента говорил лестные слова о деятельности их отдела, понимая, что похвала целиком и полностью относится даже не к нынешнему начальству, дни которого сочтены, а умнице Жанне, у которой, к тому же, наверху, много выше директорской головы, имеется своя руководящая рука.

В кармане пиджака Жанны завибрировал телефон. Отклонившись на спинку стула, она мимолётным движением достала мобильник, открыла и, тотчас закрыв, столь же незаметно вернула на место.

Феофанову ничего не стоило на долю секунды моргнуть глазами вниз, прочесть фамилию автора сообщения «Платонов» и яркий голубоватый текст «Люблю безумно», возвратить взор к раскрытому блокноту. Рука машинально подчеркнула дату выставки, на которой собирался делать экспозицию их департамент. Выражение лица при этом никак не изменилось, но мысли потекли в ином направлении.

«Ни черта себе, — удивился Андрей Николаевич. — В рабочее время этакие вещи вытворяет! Совсем рехнулся!».

Консультант Платонов служил в их департаменте, но другом отделе. Являлся до поры до времени человеком ничем не примечательным, пока не развёлся с женой. Следом за данным третьеразрядным событием по кабинетам прокатился слух, что совершил этот нелогичный поступок наш консультант из-за Жанны. Ответный слух, пронёсшийся девятым валом в ином направлении, сообщал коллегам, что молчальник Платонов в ответ на свою дерзость не получил ни руки, ни сердца, оставшись у разбитого корыта — и без жены, и без Жанны, проживает на съёмной квартире и по всем статьям проходит ныне дурачиной и простофилей.

«Вот рассердится Жанночка, что от работы её отвлекают, — желчно размышлял Феофанов, — капнет на Платонова бывшему мужу, под которым их департамент процветает, и превратят Платонова в пыль под плинтусом. Ишь, любовник мне тут выискался!»

Андрей Николаевич перевёл дыхание, слегка вспотев от неприятной мысли, что, оказывается, не он один такой храбрый из окружения Жан-ночки. Тишайший консультант Платонов чёрт те что даже днём себе позволяет. А ночью, под действием мужских гормонов, поди-кась и не то сочиняет! Тем более, оставшись без жены. Нет, большей скотины, чем Платонов, свет не видывал — совершенно точно можно сказать!

Все встали. Феофанов тоже двинулся вон из кабинета директора, восхищаясь совершенной походкой Жанны и упиваясь духами.

Какая грация, какое волшебство! Белая Уитни Хьюстон с мечтательными, устремлёнными в прекрасную даль глазами, большим чувственным ртом ветреницы Монмартра, над бледным лицом которой звёздной туманностью носится тот самый призрачный романтический флёр.

О подобном неизъяснимом женском изяществе мечтается в ранней юности, на заре жизни, но понемногу волшебный образ смывается мутными потоками времени, ибо всем без исключения известно, что чудес в нашем, забытом богом мире не бывает.

С годами портрет запихивается от греха подальше, чтобы не мешал жить нормально. Взамен находится попроще, виденное надысь, буквально вчера-позавчера, лишь чуть-чуть соответствующее, более или менее, и слава богу, и всё устраивается, как надо, в полном примирении с окружающим. Живёт человек, довольный ближними своими, любит детей и супругу, производительно работает, культурно отдыхает, как вдруг, нате вам — без предупреждения является она, и уже не из мозговой подкорки, а откуда-то из-за угла. И проходит мимо. Только и останется несчастному вздохнуть, глаза вытаращить, признаться восхищённо: есть всё же! Есть! И пожалеть о невозвратном.

Феофанов горько вздохнул.

Удивительно, что Жанна не певица, не деятельница иного рода искусства — обычная служащая вполне приличного ведомства, женщина-разведёнка, живёт одна, воспитывает дочь. Между прочим, большая любительница посидеть в кафе за чашкой капуччино без сахара. Естественно, при этом ни конфет, ни пирожных. Шоколад — боже упаси, про мороженое даже вспоминать не стоит. Фрукты, иногда бокал красного вина под хорошую музыку в приятной компании.

Два раза в неделю — аэробика, по субботам — обязательный бассейн.

Многие, узнав про то, думают: «Она не замужем, какое счастье!». Феофанов тоже когда-то подумал. И начал верноподанно служить давней, несбывшейся мечте, возымевшей ныне изящную фигуру, с соответствующими золотому, нет — платиновому, сечению размерами талии и бёдер, а главное, неизъяснимым флёром, витающим в глазах, звучащим музыкой с губ, сверкающим в каштановых волосах.

Молодые и не очень на то попадаются. Холостые, разведённые, женатые, — несть им числа.

«Вот сейчас возьму и тоже напишу: Я вас люблю», — начал зашкаливать Феофанов.

Сделать это просто, мобильник под рукой, набрать буковки и отправить, испытывая необыкновенный сердечный восторг. А вдруг Жанне надоест подобная наглость в рабочее время? Возьмёт да расскажет мужу со смехом о происках мужского персонала. Тогда всё, извините, карьера закрылась навсегда. Феофанов хмыкнул. Нет, не этого он боится, не мужа. Чихать ему по большому счёту на карьеру, трепещет того несчастного дня, когда Жанна одним словом, взглядом даже, вышвырнет из круга доверенных и приближённых лиц. Вот что действительно страшно для сорокалетнего, женатого, семейного человека.