О ПУТЕШЕСТВИЯХ МАТЕЯ БРОУЧЕКА И ТВОРЧЕСТВЕ СВАТОПЛУКА ЧЕХА
На высоком берегу Влтавы, в одном из внутренних дворов пражского Града, стоит с незапамятных времен массивный кафедральный собор. Его башни, устремленные в небо, как бы венчают панораму Градчан, которую часто можно видеть на изображении чешской столицы.
Рядом с собором приютился старинный кабачок «Викарка». Он до сих пор гостеприимно распахивает своп двери перед пражанами и туристами. Именно здесь, в двух шагах от его порога, и начинались удивительные путешествия пана Матея Броучека, героя повестей Сватоплука Чеха.
Мотив странствий, приключений — один из самых старых и распространенных в мировой литературе. Он звучал в рыцарском эпосе средневековья, авантюрных романах Возрождения, в произведениях Вальтера Скотта, Стивенсона, Жюля Верна… Некоторым героям тесно было на родной планете, и они устремлялись на Луну. Еще в XVII веке английский писатель Ф. Годвин отправил туда испанца Доминго Гонсалеса («Человек на Луне», 1638); несколькими годами позже там «побывал» французский поэт Сжрано де Бержерак, посвятивший этому событию трактат «Тот свет, или Государства и империи Йуны» (1650).
Время вносило свои коррективы в подготовку и описание подобных путешествий. Если Гонсалеса доставила на Луну стая птиц, а Сирано в надежде на солнечное притяжение обвешал себя склянками с росой, то литературные персонажи XIX века, как их реальные современники, изучают основы Гравитации и газодинамики, строят сложные аппараты, делятся с читателем техническими подробностями, чтобы, просветив его, убедить в достоверности своих фантастических экспедиций. Число лунных путешественников растет: уже не только ученые в изобретатели, герои Жюля Верна, но и простой роттердамский ремесленник из повести Эдгара По «Необыкновенные приключения некоего Ганса Пфалля» (1835) направляется на Луну. Сбежав туда от нищеты и долгов, он, по установившейся традиции, подробно объясняет устройство воздушного шара из старых газет, с, остав летучего газа, размеры гондолы и поведение в ней кошки с котятами.
Герой повестей Сватоплука Чеха — господин Броучек, в отличие от своих литературных собратьев, не снаряжал экспедиций, не производил сложных расчетов, не конструировал летательных машин. Его совсем не влекла романтика странствий и открытий.
Путь Броучека к далеким мирам и эпохам начинался прямо от порога пражского трактира.
Возвращаясь однажды ясной летней ночью из «Викарки», он почувствовал, что волны мощного лунного света отрывают его от земли и тянут куда-то вверх. Скоро он оказался в воронке лунного кратера.
В далекое прошлое, в Чехию XV века, он попал, провалившись при выходе из той ше «Викарки» в подземный ход, соединявший не только пространства, но и времена.
Впрочем, скептики уверяли, что никаких путешествий не было, а все это пану Вроучеку приснилось.
Создавая свои повести, Чех будто решил подшутить над неутихающей страстью читателей к фантастике и приключениям, которую весьма охотно удовлетворяла литература, и предложить свой, сугубо комический вариант модных сюжетов.
Повесть о путешествии на Луну и замышлялась как литературная пародия. Опубликованная в 1886 году в журнале «Кветы» (под псевдонимом Б. Роусек), она призывала «не думать о Луне, а оставаться на твердой и надежной почве Земли».
Два года спустя повесть вышла отдельным изданием, — отличаясь от журнального варианта, как отличается законченное художественное полотно от беглого карандашного наброска.
А в 1889 году появилось «Новое эпохальное путешествие пана Броучека, на этот раз в XV столетие»… Сохранив все признаки литературной пародии, карикатурно воспроизведя коллизии разного рода приключенческих романов, Чех сатирически отразил многие стороны современной ему действительности.
Пан Броучек (а «броучек» по-чешски — «жучок») — это не просто антипод герою авантюрно-романтического склада. Он Cам объект исследования. Луна и XV век — не только традиционно-экзотические атрибуты пародируемых жанров. Это тот контрастный фон, на котором рельефно выступили черты главного персонажа.
Блестяще обыграв комедийные ситуации, которые возникали при взаимодействии трезвомыслящего соотечественника с мечтательными лунянами и воинственными гуситами, автор извлекал из этого массу поводов для улыбок и серьезных раздумий. Отделив своего современника от толпы ему подобных, поместив в исключительные обстоятельства, он заставил его полностью выразить себя, обнаружить сущность. В примелькавшемся посетителе пражских кабачков Сватоплук Чех увидел определенный социальный тип, сформированный буржуазной средой, тип обывателя и приспособленца, глубоко равнодушного ко всему, что выходит за рамки его тихого, дремотного существования.
В обеих повестях Чеха мелькают иронические (в духе повествования) ссылки не только на авторов фантастики и приключений, не только на Жюля Верна и Эдгара По, но и на Рабле, Свифта, Сервантеса. Скромно отделяя себя от прославленных авторитетов («не каждый может быть Сервантесом»), автор тем не менее как бы обозначает тот комедийно-сатирический пласт в искусстве, близость к которому ощущал и влияние которого испытывал.
