Первая часть книги посвящена изучению памятников Древней Финикии, в особенности, связанных с именем богини Астарты, культ которой был весьма распространен в языческом Ливане и сохранялся некоторое время даже после появления первых христианских храмов. Почему из сонма финикийских божеств я выделил именно Астарту, богиню любви и плодородия? Мне показалось, что мой взгляд на любовь, как на движущую силу развития человечества, близок к финикийскому. Ведь не зря Астарта являлась главным божеством и покровительницей самых крупных финикийских городов Библа, Сидона и Тира. Искать финикийские древности Ливана – дело нелегкое. Страна кедров неоднократно подвергалась нападению многочисленных захватчиков, действия которых не отличались гуманностью. Так, ассирийцы в VII веке до н. э. сравняли с землей Сидон, а Александр Македонский в III веке до н. э. то же самое проделал с Тиром. Хорошо сохранились лишь памятники античного времени. Поэтому храмы Астарты первого тысячелетия до н. э. и более ранние лежали в руинах, и найти их среди груды развалин было нелегко. Думаю, мне все-таки удалось справиться с этой задачей, и читатель с интересом пройдет вместе со мной по следам богини Астарты.
Глава 1. Прежде всего, о ливанском гостеприимстве
Я ощутил его сразу после схода с трапа самолета в Бейруте, где меня встречал сотрудник компании UM Air Фахми Саббан. Фахми быстро заполнил регистрационную карточку, провел в пограничную зону, где мне поставили визу, и передал из рук в руки встречающему меня ливанцу Ильясу. Ильяс неплохо говорил по-русски, так как семь лет прожил в Украине и был женат на украинке Ольге. Полгода назад он вернулся в Ливан, причем с необычной целью – подарить родине статую Святого Марона (1), основателя одной из христианских конфессий Ливана – маронитской. Об этом я подробнее расскажу позже. А пока Ильяс изливал душу по поводу ливанской дороговизны, бросавшейся в глаза после семилетнего отсутствия. Более всего его возмущали цены на бензин и мясо, которые он постоянно сравнивал с украинскими. Но когда встал вопрос о моем заселении в гостиницу, Ильяс вообще лишился дара речи, так же, впрочем, как и я: номер в трехзвездочной гостинице в Бейруте стоил 100 долларов. – Я в шоке, – произнес Ильяс сакраментальную фразу, которую впоследствии довелось слышать часто, и предложил остановиться у него.
Я согласился при условии, что мы все-таки найдем недорогую гостиницу где-нибудь на периферии. О том, что это невыполнимая задача, я понял только в конце поездки. Впрочем, если бы я не остановился у Ильяса, то мог бы сделать это в любом другом ливанском доме, особенно в горных районах, где люди отличаются особым гостеприимством. Везде, где мы встречались с ливанцами, то ли спрашивая дорогу, то ли разыскивая ливанские древности, то ли беседуя со священниками разных конфессий, нам предлагали кофе. Правда, не всегда Ильяс рассказывал мне об этом, и правильно делал, ибо тогда вся моя поездка состояла бы из чаепитий или бесед за чашечкой кофе. А так, отделываясь двумя волшебными «ливанскими» словами «бонжур» и «мерси», мы за семь дней исколесили Ливан вдоль и поперек, благо, он совсем маленький – не больше половины Одесской области.
