Происшествие на балу Победы
The Affair at the Victory Ball © Перевод С. Кулланды
Как-то раз мой друг Эркюль Пуаро, бывший сотрудник бельгийской полиции, по чистой случайности включился в расследование дела об убийстве в Стайлз[1]. Успех того дела принес ему шумную славу, и он решил вплотную заняться расследованием преступлений. Я как раз вышел в отставку после ранения на Сомме[2] и вызвался помогать ему, тем более что мы вместе снимали квартиру в Лондоне. Именно потому с большинством дел Пуаро я знаком не понаслышке и мне не раз советовали описать для потомства хотя бы самые интересные из них. Собравшись с духом, я решил начать свой рассказ с истории, о которой в свое время столько судачили: с убийства на балу Победы.
Быть может, в этом расследовании неординарные методы Пуаро проявились не так ярко, как в некоторых других более запутанных делах, но преступление было столь диковинным, участники событий настолько известны в обществе, а шум, поднятый прессой, так силен, что роли Пуаро в раскрытии этого cause celebre[3] необходимо воздать должное.
Как-то чудесным весенним утром мы сидели на половине Пуаро. Я читал «Дейли-Ньюсмангер»[4], а мой друг, одетый по обыкновению с иголочки, слегка склонив набок свою яйцевидную голову, изящными движениями помадил усы. Безобидное щегольство было одним из проявлений его любви к порядку и стремления все разложить по полочкам. Вскоре я, забыв о газете, погрузился в раздумье, из которого меня вывел голос Пуаро.
— О чем вы так глубоко задумались, mon ami?[5]
— По правде говоря, — постучал я пальцем по соскользнувшей с моих колен газете, — я теряюсь в догадках насчет этого необъяснимого случая на балу Победы. Все газеты только об этом и пишут.
— И в чем же дело?
— Чем дальше, тем больше все запутывается! — с жаром принялся говорить я. — Кто убил лорда Кроншоу? А смерть Коко Куртне в ту же ночь — это что, просто совпадение? Опять-таки непонятно, был ли это несчастный случай или она сознательно приняла смертельную дозу кокаина. — Тут я сделал паузу и патетически добавил: — Вот вопросы, на которые у меня пока нет ответа.
К моему разочарованию, Пуаро не поддался на эту уловку. Уставившись в зеркало, он пробормотал:
— Прекрасная помада! Именно то, что я искал. — Впрочем, поймав мой взгляд, он поспешно добавил: — Да-да, друг мой, вы абсолютно правы. И что же вы обо всем этом думаете?
Ответить я не успел. Открылась дверь, и квартирная хозяйка объявила о приходе инспектора Джеппа из Скотленд-Ярда[6].
Оба мы были рады визиту старого друга.
— Джепп, дорогой мой, — воскликнул Пуаро, — что привело вас к нам?
— Видите ли, мосье Пуаро, — ответствовал Джепп, кивая мне и усаживаясь поудобнее, — я тут занимаюсь одним делом как раз по вашей части, ну и решил, что грех не дать вам в этом поучаствовать.
Пуаро был высокого мнения о способностях Джеппа, хотя и сетовал на полное отсутствие системы в его работе, я же всегда считал, что основной талант инспектора — умение представить просьбу о помощи как свое личное одолжение.
— Я насчет бала Победы, — не отставал Джепп. — Неужто вам не хочется этим заняться?
— Не знаю, как я, а уж мой друг Гастингс наверняка не упустит такого случая, — улыбнулся Пуаро. — Он как раз рассуждал на этот счет, n'est-ce pas, mon ami?[7]
— И вам будет чем заняться, сэр, — снисходительно обронил Джепп. — Такая удача не каждый день выпадает. Ну да ладно, к делу. Вы ведь знаете, что там стряслось?
— Только из газет — а их иногда заносит ох как далеко. Лучше расскажите все с самого начала.
Джепп закинул ногу на ногу и начал свой рассказ:
— В прошлый вторник проводился бал Победы. С большой помпой. Все по высшему разряду: в Колоссус-Холле, гости — все как на подбор, ну и молодой лорд Кроншоу со своей компанией.
— Как насчет его dossier?[8]— прервал инспектора Пуаро. — Я хотел сказать, насчет его — ну как это у вас говорят — биографики?
— Пятый виконт Кроншоу, двадцать пять лет, богат, холост и увлечен театральным миром. Ходили слухи, что он был обручен с мисс Куртне, актрисой театра Олбани[9], обворожительной юной особой, которую друзья звали Коко.
— Ясно. Continuez![10]
— Компания лорда Кроншоу состояла из шести человек: он сам, его дядюшка, Юстес Белтейн, хорошенькая вдова-американка, миссис Мэллаби, молодой актер Крис Дэвидсон, его жена и, наконец, мисс Коко Куртне. Бал был костюмированный, так что Кроншоу и его гости представляли персонажей итальянской комедии масок — вам лучше знать, что это еще за комедия.
— Commedia dell'Arte[11],— пробормотал Пуаро. — Я представляю, что это такое.
— Так или иначе, костюмы они скопировали с фарфоровых фигурок из коллекции Юстеса Белтейна. Лорд Кроншоу оделся Арлекином, Белтейн — Пульчинелло, миссис Мэллаби — его женой, Пульчинеллой. Дэвидсоны изображали Пьеро и Пьеретту, ну, а мисс Куртне, понятно, Коломбину. Только вот с самого начала все у них пошло наперекосяк. Хозяин, лорд Кроншоу, был чернее тучи и вел себя более чем странно. На ужине в заказанном им отдельном кабинете все обратили внимание, что между ним и мисс Куртне пробежала черная кошка. Перед тем она явно плакала и была на грани нервного срыва. Когда, кое-как поужинав, они вышли из кабинета, мисс Куртне во всеуслышание попросила Криса Дэвидсона отвезти ее домой, потому что, как она выразилась, она «сыта этим балом по горло». При взгляде на лорда Кроншоу Крис Дэвидсон заколебался, поочередно поговорил с обоими с глазу на глаз в кабинете, но из его попытки помирить их ничего не вышло. Тогда он вызвал такси и проводил рыдающую мисс Куртне до дому. Она так и не сказала ему, что же на самом деле произошло, только повторяла, что «старина Кронч еще об этом пожалеет!». К тому времени как Дэвидсону удалось немного привести ее в чувство, возвращаться в Колоссус-Холл было уже поздно, и он поехал прямо домой, в Челси
