— Ради Бога! — умоляюще сказал старый, седой, как лунь, октябрист. — Вы не очень на него кричите…Все таки, он член Государственного Совета. Сосчитаться с ними, как мы проектируем, — это, конечно, хорошо… Но не надо, все таки, слишком опрокидываться на беднягу. Можно и пробрать его, но как? Корректно!
— Будьте покойны, — пообещал молодой скромный октябрист, выбранный посланником. — Я не позволю себе забыться. Сосчитаюсь — и сейчас-же назад! — Ну, с Богом.
Молодой октябрист сел на извозчика и поехал к влиятельному члену Государственного Совета считаться.
Пробыл он у члена Государственного Совета действительно, недолго.
Через пять минут вышел на крыльцо и тут-же столкнулся с товарищем по фракции, который, горя нетерпением, прибежал, чтобы пораньше узнать результаты…
— Ну, что? — спросил товарищ. — Сосчитался?
— Кажется…
— А ты… разве… не уверен?
— Нет, я почти уверен, но он какой-то странный.
— Они все странные какие-то.
— Да… Представь себе, вхожу я в кабинет и начинаю речь, как и было условлено.
А он… послушал немного, поднялся с кресла, отвел в сторону правую руку, быстро-быстро приблизил ее к моему лицу и коснулся ладонью — щеки. Потом говорить: «А теперь ступайте!» Я и ушел. Что бы это значило?
Товарищ сел на ступеньки подъезда и призадумался.
— Действительно, странно… Что бы это могло значить? Ты говоришь: отвел в сторону правую руку, быстро-быстро приблизил ее к твоему лицу и коснулся щеки?
Долго он держал руку около твоей щеки?
— Нет, сейчас-же взял ее и спрятал в карман.
— Ничего не понимаю… Может, он заметил, что тебе было жарко и обмахнул лицо?
— Нет! В том-то и штука, что мне не было жарко. Щека сделалась розовая не сначала, а потом.
— Непостижимо! Пойдем к другим товарищам — спросим.
Седой октябрист переспросил:
— Как, вы говорите, он сделал?
— Да так, — в десятый раз начал объяснять недоумевающий посланник. — Сначала встал, потом отвел в сторону правую руку, быстро-быстро-быстро приблизил ее к моему лицу и коснулся ладонью щеки.
— Поразительно! Что он хотел, спрашивается, этим сказать? Гм… Может быть, у вас на щеке сидела муха, а он из вежливости отогнал ее?..
— Скажете тоже! Какие же зимой бывают мухи?..
— Ну, тогда уж я и не знаю — в чем тут дело.
Третий октябрист, стоявший подле, сказал:
— А, может быть, он просто хотел попросит у вас папироску?
— Тоже хватили! Зачем же ему трогать мою щеку. Ведь не за щекой у меня лежат папиросы. Нет, тут не то…
— Не хотел ли он попрощаться?
— Как же это так? Кто будет за щеку прощаться?… Прощаются за руку.
— Убейте меня, ничего не понимаю…
— Как вы, говорите, он сделал? Посланник вздохнул и терпеливо начал:
— Так: встал, отвел в сторону правую руку, быстро-быстро-быстро приблизил ее к моему лицу и коснулся ладонью щеки.
— Да, странно… А вы вот что: спросите какого нибудь из правых; они эти штуки знают.
Когда правый пришел, все обступили его и засыпали вопросами…
— Обождите! не кричите все зараз. Как он сделал?
— Так: встал, отвел в сторону правую руку быстро-быстро-быстро приблизил ее к моему лицу и коснулся ладонью щеки.
— А, как же! Знаю! Еще-бы…
— Что-ж это? Ну? Что?
— Это пощечина. Обыкновенная оплеуха!
— Не-у-же-ли?!
Все были потрясены. Но подошел седой октябрист и внушительно спросил:
— Вы почувствовали боль в щеке после его прикосновения?
— Ого! Еще какую.
— А он… как вы думаете? Чувствовал в руке боль?
— Я думаю!
— Ну, и слава Богу! — облегченно вздохнул опытный старик. — Вы чувствовали боль, он чувствовал боль. Значить — cocчитaлиcь!!
