Утро
Летнее утро в таежном райцентре.
Старый деревянный дом с высоким крыльцом, верандой и мезонином.
За домом возвышается одинокая береза, дальше видна сопка, внизу покрытая елью, выше – сосной и лиственницей. На веранду дома выходят три окна и дверь, на которой прибита вывеска «Чайная». Перед мезонином небольшой балкончик, и дверь на него чуть приоткрыта, внизу окна закрыты ставнями. На одной из ставен висит бумажка, должно быть, распорядок работы чайной. Здесь же, на веранде, стоит несколько новеньких металлических столов и стульев. Слева от дома – калитка и скамейка, а дальше высокие ворота. Начинаясь за воротами, вверх к дверям мезонина ведет лестница с перилами. На карнизах, оконных наличниках, ставнях, воротах – всюду ажурная резьба. Наполовину обитая, обшарпанная, черная от времени, резьба эта все еще придает дому нарядный вид.
Перед домом – деревянный тротуар и такой же старый, как дом (ограда его тоже отделана резьбой), палисадник с кустами смородины по краям, с травой и цветами посередине. Простенькие бледно-розовые цветы растут прямо в траве, редко и беспорядочно, как в лесу.
Палисадник расположен так, что для посетителей, направляющихся в чайную с правой стороны улицы, он выглядит некоторым препятствием, преодолеть которое должно, обойдя его по тротуару, огибающему здесь половину ограды палисадника. Труд этот невелик – в обход шагов десяток, не более того, но по укоренившейся здесь привычке посетители, не утруждая себя «лишним шагом», ходят прямо через палисадник. Следствием этой манеры является неприглядный вид всего фасада: с одной стороны из ограды выбито две доски, кусты смородины обломаны, трава и цветы помяты, а калитка палисадника, которая выходит прямо к крыльцу чайной, распахнута и болтается косо на одной петле. У крыльца на веранде лежит человек. Устроился он в углу, незаметно. Из-под телогрейки чуть торчат кирзовые сапоги – вот и все. Сразу и не разглядишь, что это человек. Первоначальная тишина и неподвижность картины нарушаются лаем собак где-то по соседству и отдаленным гудением мотора. Потом щелкает заложка большой калитки и появляется Валентина.
Валентине не более восемнадцати лет, она среднего роста, стройна, миловидна. На ней ситцевое летнее платье, недорогие туфли на босу ногу. Причесана просто. Валентина направляется в чайную, но на крыльце неожиданно останавливается и, обернувшись, осматривает палисадник. Бегом – так же как и поднялась – спускается с крыльца. Она проходит в палисадник, поднимает с земли вынутые из ограды доски, водворяет их на место, потом кое-где расправляет траву и принимается чинить калитку. Но тут калитка срывается с петли и хлопает о землю. При этом человек, спящий на веранде и ранее Валентиной не замеченный, неожиданно и довольно проворно поднимается на ноги. Валентина слегка вскрикивает от испуга. Перед Валентиной стоит старик невысокого роста, сухой, чуть сгорбленный. Он узкоглаз, лицо у него темное, что называется, прокопченное, волосы седые и нестриженые. В руках он держит свою телогрейку, а рядом с ним лежит вещевой мешок, который он, очевидно, подкладывает под голову. Его фамилия Еремеев.
ЕРЕМЕЕВ. Ты почему?
Валентина молчит. Испуг еще не прошел, и она смотрит на Еремеева широко раскрытыми глазами.
Почему? Зачем кричать?
ВАЛЕНТИНА. Ой, как вы меня напугали…
ЕРЕМЕЕВ. Напугал?.. Почему напугал? Я не страшный.
ВАЛЕНТИНА. Нет, вы страшный, если неожиданно… (Улыбается.) Извините, конечно…
ЕРЕМЕЕВ (улыбается). Зачем бояться? Зверя надо бояться, человека не надо бояться.
ВАЛЕНТИНА. Уже не боюсь… (Снова возится с калиткой.) Помогите, пожалуйста.
Еремеев спускается с крыльца.
Подержите мне ее… Вот так…
Вдвоем они наладили калитку.
Ну вот, большое вам спасибо… Я вас разбудила?
ЕРЕМЕЕВ (кивает). Разбудила. (Кашляет.)
ВАЛЕНТИНА (поднимается на крыльцо). Как же вы здесь спали?.. Холодно же. Да и жестко, наверно… Постучались бы.
ЕРЕМЕЕВ. Зачем стучаться? Зимой надо стучаться… Ты Афанасия знаешь?
ВАЛЕНТИНА. Афанасия?.. А вы к нему?
Еремеев быстро кивает.
Так он сейчас придет. Сюда.
ЕРЕМЕЕВ. Сюда?
ВАЛЕНТИНА. Должен прийти. Он сейчас здесь работает, чайную ремонтирует… Да вы лучше к нему сходите. Вон их дом (показывает), два окна… Знаете?
ЕРЕМЕЕВ. Сейчас придет – тут его подожду.
ВАЛЕНТИНА. Как хотите… (Ключом открывает дверь чайной.) Да вы садитесь, чего зря стоять. Присаживайтесь.
В это время с громким стуком распахивается дверь на балкончике мезонина. Валентина, которая в это мгновение заходит в помещение чайной, на секунду замирает на пороге. На балкончике мезонина появляется Кашкина. Прищурясь, она смотрит на улицу.
Кашкиной двадцать восемь лет, не меньше, но и не больше. Она привлекательна. Недлинные прямые волосы, до сего момента непричесанные. Чуть близорука и впоследствии появится в очках. Сейчас она босая, в домашнем халате.
КАШКИНА (негромко). Ну вот… День будет отличный – опять…
Валентина исчезает в помещении чайной и поспешно закрывает за собой дверь. Еремеев присел на стул, сидит неподвижно.
