* * *
Их было много — больше десятка клыкастых тварей, хрипящих в темноте. Иногда он видел, как светятся их глаза. Твари больше не выслеживали жертву — зачем, он и так был загнан в ловушку. Человек мог только слепо шарить руками в темноте, а они превосходно ориентировались по запаху.
На мгновение человек закрыл глаза. Он прислушивался и втягивал воздух ноздрями, стараясь без помощи зрения понять, где находятся его враги, но ничего особенного не почувствовал — только затхлый запах старого дома и свежий — осенней листвы. Какие-то шорохи и стуки доносились из темноты, но что это означало, понять он не мог. Чувствуя себя чрезвычайно глупо, человек открыл глаза — бархатная темнота без проблеска света.
Человек прижал руки к вискам. Голова болела так, что, казалось, вот-вот разлетится на куски. Человек не привык так долго бегать. Зачем им понадобилось так жестоко расправляться с ним? Ну да, он виноват. Он знал, что рано или поздно его вычислят. Но после этого должен был последовать неприятный разговор в кабинете с глазу на глаз с Хозяином, а вовсе не ЭТО…
Что-то мягкое коснулось его ноги. Человек почувствовал, что еще секунда — и сердце остановится. Оно трепыхалось, как мышь в когтях у кошки.
Внезапно беглец втянул носом воздух и замер. Здесь кто-то был — еще один человек притаился в темноте. Клыкастые мерзкие твари не пользуются парфюмом «Мажи нуар».
Все дальнейшее произошло одновременно.
— Я больше не буду! — совсем по-детски сказал беглец.
— Фас, дорогие мои! — сказал невидимый в темноте.
Клыкастые твари послушались беспрекословно — они разом выпрыгнули из темноты и бросились на него.
И вспыхнул свет.
Туман стелился низко, закручивался в спирали, обтекал древесные стволы, выступавшие из призрачной мути. Земли видно не было. Совсем. И оттого казалось, что ступаешь не по ковру из сосновых иголок, мягко пружинящему под ногами, а по киселю. Молочные реки, кисельные берега — ну точно, как в сказке…
Откуда-то слева донесся четкий топот лошадиных копыт — в отличие от нас, лошадь ступала по чему-то вполне материальному.
Я повернулась к спутнице. Лицо девушки было едва различимо в тумане, и сама Виолетта казалась сейчас не британской студенткой, а русалкой, мавкой, лесной царевной, владычицей народа эльфов. Особенно способствовал этому венок из кленовых листьев — в тумане он казался короной.
— Это папа! Наконец-то! — воскликнула девушка и схватила меня за руку.
Цокот копыт стих неподалеку от нас. Туман глушил звуки, и было непонятно, куда подевались лошадь со всадником.
— А давайте спрячемся! — глядя на меня черными, как у бурундучка, глазами, предложила Виолетта. — Он нас еще долго не найдет.
Ну, все! Мне это надоело. Я встала в четыре утра и приехала в такую даль не для того, чтобы шариться по лесам.
Я высвободила руку, поднесла ладони рупором ко рту и позвала:
— Сергей Вениаминович!
В двух шагах от нас из белой пелены высунулась лошадиная морда и тихонько заржала.
— Ну вот, вы все испортили! — разочарованно протянула Виолетта. — Пап, мы здесь!
Из тумана выступила высоченная белая лошадь.
— Виола, опять твои проказы! Зачем ты потащила Евгению Максимовну в лес?! Вы вполне могли подождать меня в конторе! — раздался недовольный голос, и наконец я увидела всадника.
— Доброе утро, Сергей Вениаминович! — поздоровалась я.
Всадник благосклонно кивнул с высоты. Виолетта затараторила:
— В конторе неудобно. Там с самого утра ошивается этот твой Урия Хип! Все ходит, смотрит, вынюхивает чего-то.
— Виола, не смей его так называть! — в голосе всадника зазвенела сталь, и своевольная дочь прикусила язычок.
В этот момент из тумана донесся протяжный вой. Честно сказать, я почувствовала себя крайне неуютно. Белая лошадь была со мной солидарна — она всхрапнула и попятилась.
— Спокойно, Цезарь, спокойно! — всадник погладил шею животного.
— Это наши волки! — как ни в чем не бывало пояснила Виолетта.
— У вас тут водятся волки? — удивилась я. — Что, прямо на территории поместья?
Виола захихикала. Видимо, волки были гордостью хозяев и неисчерпаемой темой для разговоров.
— Они ручные. Ну, не совсем ручные, но содержатся в вольере. Сейчас их двенадцать.
— В вольере? А, понятно.
Отец и дочь обменялись взглядами. Виола вздохнула и сказала довольно уныло:
— Наверное, нам все-таки лучше пройти в контору.
Сергей Вениаминович ждать нас не стал — он тронул поводья и растворился в тумане вместе с конем.
Солнце вставало за лесом и постепенно разгоняло туман. Вот из белой пелены выступили громадный дом с черепичной крышей, оранжерея и какие-то постройки. К тому моменту, когда мы дошли до «конторы» — одноэтажного здания из цельных бревен, — туман рассеялся окончательно, и ничто не мешало мне рассмотреть в деталях загородное поместье Сергея Шишкина, миллионера и мецената. В нашем провинциальном Тарасове немного найдется людей, которые могли бы посоревноваться с этим человеком и размером состояния, и перспективами на будущее. Правда, от политики Шишкин всегда держался в стороне и не пытался конвертировать деньги во власть. Ну да по нашим временам оно даже и к лучшему. Зато миллионер дружил с кем надо. В тот единственный раз, когда я встречалась с Сергеем Шишкиным, третьим в нашей компании был губернатор.
