Глава 1
Не везет так не везет!
Хоть с древних времен и существует поговорка: в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, но человек – не собака, а значит, выгнать его вполне даже можно. Действительно, что сделается здоровой двадцатилетней служанке от каких-то капель дождя и какого-то ветерка, неспособного сломать даже парочку-другую веток? Разве может стать стылая вода из луж причиной серьезного недуга? Конечно же, нет!
«Не сахарная, не растает! Ну пошмыгает девка носом парочку дней, ну изведет десяток попорченных платков? Все равно на тряпки выкидывать! Главное, чтоб заказ в срок, до полуночи, успела доставить!» – подумал хозяин лавки, всовывая в руки изумленно таращившейся на него белошвейке корзину с носовыми платками и безжалостно выставляя ее за порог.
Осенний Висвард был окутан ночною мглою, моросил дождь; мелкий, противный, холодный, идущий уже не один день. Плотнее закутавшись в старенький плащ и торопливо спрятав намокшие пряди волос под капюшон, Танва прижала к себе корзинку и смело ступила с высокого крыльца прямо в лужу. На мостовой было столько воды, что, обходя все разливы, она добралась бы до заказчика лишь к утру, а туфельки все равно стали бы мокрыми еще до того, как девушка добежала бы до соседнего дома.
«Странные эти господа приезжие! На дворе вон какое ненастье, еще неделю дожди лить будут, а они о кружевных платках думают! Разве маленький платочек спасет от насморка? Тут и целое полотенце вряд ли поможет! Приспичило же им именно к полночи три дюжины платков получить, не могли до утра подождать!» – сетовала про себя девушка, стараясь идти как можно быстрее и по возможности не думать о промокших, немеющих от холода ногах. Как будто услышав недовольные сетования белошвейки, дождь принялся лить еще усерднее, а его компаньон по непогожим забавам – ветер дунул так сильно, что чуть не сорвал с бедной, продрогшей до костей девушки плащ.
К счастью, дела у хозяина белошвейки шли успешно. Его дом находился в центре города, а поэтому большую часть пути Танва пробежала по хорошо освещенным улочкам, где, несмотря на поздний час и непогоду, еще можно было встретить прохожих. Пусть изрядно подвыпивших, шатающихся, мерзко выглядевших и извергавших из слюнявых ртов фривольные выкрики при виде припозднившейся девицы, но все же безобидных, а не тех злодеев, кто по ночам таится с острым кинжалом в подворотне, поджидая беспечную жертву. Хоть кошелька у белошвейки отродясь не было, а искусно вышитые платки не могли прельстить лиходеев, но девушка все равно жутко боялась встречи с ворами, разбойниками, бродягами и прочим отребьем. Она была красива и молода, ей было чего опасаться в столь поздний час.
У каждого города есть своя история, свои традиции, есть что-то, отличающее его от других городов королевства. В Персве варили лучшее в Манваре пиво, Кирданас славился своими красавицами, на верфях портового города Кельверборга строили самые быстроходные корабли, а в Висварде… в Висварде не любили приезжих. Именно по этой причине не только кишащие клопами и вшами постоялые дворы, но и гостиницы для странствующей знати находились в той части города, куда не стоит заходить без крайней нужды даже днем, не то что ночью.
Свернув с ярко освещенной фонарями площади на темную улицу, Танва почувствовала себя не в своей тарелке. В этой местности молоденькая мастерица кружев вообще ощущала себя неуютно, так мало у нее было общего со всем, что ее здесь окружало. Рабочий квартал, грязные дома с выбитыми стеклами, вокруг пьяные лица и малоприятные взгляды, даже дворовые псы, казалось, смотрели на чужаков подозрительно и оценивающе, как на огромные куски свежего мяса, которого так не хватало в их скудном рационе.
С самого раннего детства девушка была сиротой, и память ее не сохранила даже жалких обрывков воспоминаний о родителях. Последние пятнадцать лет она прожила в лавке хозяина, где сначала нянчила детишек и мыла полы, а затем, встав перед небогатым выбором: отправиться в мастерскую или на кухню, – избрала изнурительный труд швеи. Лишь пару лет назад хозяин, по достоинству оценив ее мастерство, сделал ее белошвейкой, а до этого приходилось мастерить простыни, обшивать полотенца, а заодно и штопать носки всему многочисленному господскому семейству. Работа была тяжкая, в жизни мастерицы было мало радостей, но зато светловолосая красавица, на которую частенько заглядывались посетители, не голодала и не ведала нищеты.
Возможно, по этой причине девушка, не имеющая ничего, кроме пары стареньких юбок да изношенных туфелек, но живущая в доме состоятельного горожанина, считала обитателей рабочих кварталов самыми жалкими существами, самыми мерзкими представителями городского дна, на которое ей, как всякому благоразумному человеку, не хотелось опуститься.
Как бы то ни было, а Танва порадовалась тому факту, что из-за плохой погоды на улочке не было ни души, и продолжала потихоньку продвигаться к своей цели, маленькому островку благополучия среди мусора и грязи; к дорогой и хорошо охраняемой гостинице «Рев вепря», находящейся в самом конце улочки.
