– Вот и приехали! – заявил водитель, останавливая машину под козырьком навеса. – Нет-нет, вы не беспокойтесь, сумку вашу я отнесу.
– Я свои вещи сам привык носить, – попробовал возразить Гуров.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь, у нас так принято, – настаивал водитель. – А то Игорь Арсеньевич увидит, что я вам не помог, будет сердиться.
– Ладно уж, только ради твоих премиальных… – пробурчал Гуров, оставив свою драгоценную сумку на произвол водителя.
– А вы ступайте в дом, да не спеша, – посоветовал его чичероне. – Поглядите на дом, на парк. У нас есть на что посмотреть.
И с этими словами удалился. А Гуров воспользовался советом и стал оглядываться.
Стоял прекрасный день начала августа. Жара, стоявшая в Центральной России весь июль, уже спала, наступили самые приятные дни лета. Особенно хорошо эта пора воспринималась здесь, в усадьбе, расположенной в самом сердце Кашинской губернии.
С первого взгляда Гурову показалось, что он находится не в парке, в центре богатой усадьбы, а где-то в сердце дремучего леса – об этом говорили вековые ели, окружившие парковку, тропа, петляющая между скалами, журчание лесного ручья. Но стоило приглядеться, и становилось заметно, что дремучесть и неухоженность здешнего пейзажа – кажущиеся, и на самом деле является результатом больших усилий. Гранитные валуны, из которых были сложены скалы, явно были привезены издалека; на их уступах были разбиты клумбы, так что мрачные валуны оделись в яркий цветочный наряд; тропинки посыпаны кирпичной крошкой; лесные ручьи текли по искусственному руслу, образуя водопады и пруды. Такой «дремучий лес» стоил немалых денег.
Гуров прошел по тропе, по которой ушел водитель, и увидел заросший кувшинками пруд, а за ним – дом причудливой архитектуры. Дом был вроде бы скромный, но Гуров видел немало жилищ богатых людей и теперь сразу понял, что этот домик рисовал не сам хозяин на коленке; нет, его проектировал хороший архитектор.
Лев Иванович не успел как следует разглядеть все детали усадьбы. Дверь дома растворилась, и навстречу Гурову поспешил высокий черноволосый человек с волевым лицом. Это был хороший знакомый Гурова банкир Аркадий Ильич Кононов – собственно, он и пригласил сыщика сюда на отдых.
Знакомство сыщика Гурова и банкира Кононова произошло два года назад при довольно трагических обстоятельствах: полковник Гуров расследовал дело банкира, которого обвинили в убийстве своего заместителя. У следователя, который начал вести это дело, было готово обвинение против Кононова, которому грозил немалый срок. Собственно, банкир уже начал отбывать срок – он сидел в СИЗО. Когда Гуров стал разбираться в собранных следствием уликах, доказательная база обвинения стала рушиться как карточный домик. Зато в поле зрения полковника появились новые фигуры – банда вымогателей, которые хотели прибрать к своим рукам основанный Кононовым банк. Спасенный от тюрьмы банкир проникся к полковнику глубокой благодарностью. Зная, что тот не принимает никаких подношений, он старался выразить свои дружеские чувства тем, что приглашал Гурова отдохнуть в разных местах, принадлежащих его друзьям или ему самому. Теперь он пригласил знаменитого сыщика провести часть отпуска (Гуров не мог себе позволить отдохнуть хотя бы две недели подряд; максимум – неделю) в усадьбе «Комарики» в Кашинской губернии. Усадьба принадлежала другу и деловому партнеру Кононова – миллиардеру Игорю Вдовину.
– Лев Иваныч, наконец-то! – воскликнул банкир; голос у него был низкий, рокочущий. – Мы тебя еще позавчера ждали; Николай, водитель, два дня ездил на станцию, тебя встречать. Ты чего так задержался? Ведь у тебя отпуск уже три дня как начался, ты сам говорил!
– Отпуск начался, да дела отпускать не хотят, – усмехнулся сыщик. – То одно, то другое. Мог и сегодня не приехать.
– Это было бы очень печально, – трагическим тоном заявил Кононов.
– А что такое? – спросил Гуров.
– Пришлось бы мне лезть на ель и кричать оттуда глухарем – такой спор у меня с Игорем вышел, – объяснил банкир. – Он так и заявил: «Вот увидишь, не приедет твой Гуров. Я про него слышал – он настоящий трудоголик, и ничто, кроме расследования преступлений, его не интересует». Ну а я уверял, что ты все-таки приедешь.
– Может, зря я это сделал? – сказал Гуров, придав лицу выражение глубоких сомнений. – Может, лучше взять да и уехать, пока меня никто не видел?
– Это отчего же? – удивился банкир.
– Ну, думаю, тебе было бы полезно заняться высотными тренировками, – отвечал Гуров. – И потом, умение кричать глухарем – редкое умение, им не все могут похвастаться.
Банкир только теперь понял, что сыщик шутит, и громко расхохотался.
– Нет уж, давай я тренировками в другой раз займусь! Уехать из такого места – просто преступление. Ты не представляешь, какая в здешних местах охота! Бекас, перепел, куропатка… А еще на кабана сходить можно. А рыбалка? Тут речка есть, и там в заводях только что киты не водятся! А вечером…
Аркадий Ильич закрыл глаза; лицо его выразило крайнюю степень восхищения.
– У Игоря такой повар, – сообщил он, – что в Москве не всякий ресторан такого повара имеет. В основном этот повар, Никита, специализируется на русской кухне – ну, там всякие расстегаи, кулебяки, мясо, запеченное с картошкой, – но хорошо разбирается также в кухне итальянской, японской и французской. Может сделать и суши, и фрикасе, и эскалоп, и вообще что хочешь. А вина! Впрочем, я знаю, что ты до вин небольшой охотник и всякой лозе предпочитаешь известный русский напиток – но и водок здесь отличный выбор. Ну, и потом, не одной же гастрономией жив человек! Ирина чудесно играет, поет…
