Михаил Успенский
Про Шишмарева да Гапеева
В одном городе, в одном доме, на одной лестничной площадке жили два человека. Одного человека звали Шишмарев, он работал лекальщиком на крупнейшем заводе. «Рабочим академиком» прозвали его в народе с легкой статьи заезжего корреспондента. Зарабатывал Шишмарев солидно, а жила его семья не очень — все-таки семеро детей, да престарелые родители в деревне, да забулдыга брат с такой же семьищей.
Гапеев же был обыкновенный инженеришка, и даже не настоящий инженер, а так — то ли по этике, то ли по эстетике. Шишмарев подсчитал как-то на досуге, что без такого специалиста, каков Гапеев, их завод может работать еще восемьдесят два года. Но денежки Гапееву шли уже сейчас, хоть и небольшие. Поэтому Гапеев старался добывать их на стороне, и довольно удачно: он уже купил себе все, что можно, и начинал подумывать о покупке того, чего нельзя. Жена Гапеева была его настоящим другом и единомышленником, поэтому детей у них не было.
И вот однажды в дверь к Гапееву постучали, хотя рядом и был звонок с музыкой из кинофильма «Кавказская пленница». Гапеев открыл дверь и увидел, что стучится пьяненький старичок в телогрейке. Старичок принялся врать, что у него маленько не хватает на билет до Караганды. Гапеев его слушал-слушал да как покатит с лестницы! Старичок загремел. На грохот выскочили на лестницу Шишмарев и семеро его сыновей. Они подобрали старичка, принесли к себе в дом, забинтовали ему голову. Старичок покушал и сомлел на диване. Утром Шишмарев обещался достать ему денег на билет. Но когда все проснулись, старичка не было. А на столе стояла большая старинная бронзовая ваза, наполненная золотыми монетами.
Шишмарев с сыновьями потащил вазу куда положено. А там спросили, где Шишмарев ее взял. Он и расскажи про старичка пьяненького из Караганды. Над Шишмаревым принялись звонко смеяться и отпустили, взяв на всякий случай подписку о невыезде.
С того дня жизнь Шишмарева пошла наперекосяк. Время от времени его вызывали и спрашивали про вазу. На дом к нему приходили ученые археологи и уговаривали сказать, где он ее выкопал. «Одну сдал — пяток припрятал!» — говорили злые языки. Даже на родном крупнейшем заводе прошел слух, что Шишмарев по причине многодетности связался с валютчиками.
От горя жена Шишмарева до того дошла, что как-то в лифте начала плакаться жене Гапеева и все ей рассказала. Гапеиха сообщила мужу. Гапеев, выбрав свободное от ковров место, принялся колотить головой об стену. Вдоволь наколотившись, побежал в город. Три дня и три ночи без содержания он бегал по вокзалам, подворотням, котельным и другим местам, где любят бывать старички, которым не хватает на билет до Караганды. И нашел старичка на стадионе — он собирал оставшуюся от хоккея посуду. Гапеев схватил старичка в охапку, привез домой и стал потчевать черной икрой, кавказскими фруктами, португальским портвейном. Гапеиха нарядилась во все лучшее и с посильной помощью рояля «Стейнвей» пела популярные песни прежних лет, ладя угодить старичку, чтобы вспомнил молодость. Откуда Гапеихе знать, что молодость старичка прошла столь давно, что от его любимых песен не осталось ни текстов, ни мелодий!
Старичок слушал-слушал и сомлел, как у Шишмарева. Гапеев перенес его на супружескую кровать, жена легла на раскладушке, а Гапеев сел в кресло и ждал благодарности. Гапеев-то знал, куда следует нести золото. За мечтами он как-то задремал, а когда открыл глаза, увидел, что старичка нет, а на столе стоит бронзовая ваза. Гапеев засунул в нее голову. А в вазе было то, что золотом в народе называют разве что в шутку.
…Шишмарева не дали в обиду заводские друзья и товарищи. Больше его вопросами про золото не донимают. И даже выплатили полагающийся процент. Но теперь Шишмарев не только на золото, а и на бумажные деньги смотреть не может. Зарплату за него получает жена по доверенности.
…А Гапеевы погоревали, поплакали, опростали вазу в мусоропровод и тщательно вымыли. Гапеиха еще накапала туда розового масла — три рубля капелька. И теперь эта ваза на почетном месте стоит. Когда приходят гости, им первым делом покажут эту вазу. «Влетела в копеечку! — хвалится Гапеев. — Зато и вещь!»
Но гости нет-нет да и поведут носами, принюхиваясь. А потом думают — нет, показалось. В самом деле, откуда в квартире, где весь санузел западногерманского производства и стоит четыре тысячи, взяться этакому постороннему запаху?
