– Ну что, все в сборе? – вопросил Мастер, щурясь поверх очков в золотой оправе. Их стекла и оправа сверкали в свете двух дюжин фонариков, развешанных по огромному залу. Почти так же ярко блестели медно-рыжая борода и шевелюра Мастера. Даже из его заостренных ушей торчали пучки рыжих волос.
Народ, сидевший на скамейках вокруг деревянного стола, заерзал, устраиваясь поудобнее. Сегодня на Совет собралась вся деревня, что бывало не так уж часто, так что, хотя скамейки были длиннющие, постоянным членам Совета пришлось сильно потесниться, чтобы хватило места всем прочим. Дело предстояло обсудить весьма серьезное – это было заметно и по тому, что не слышалось ни болтовни, ни обычных споров между молодыми реформаторами и пожилыми консерваторами.
– Гут. Тогда объявляю заседание открытым! – продолжил Мастер согласно заведенному порядку. – Слово предоставляется архивариусу Катре!
Он кивнул молодой женщине с заплетенными в строгую косу длинными каштановыми волосами.
Катра встала и потрясла перед собравшимися двумя листками бумаги.
– Знаете, откуда я это взяла? Со стола самого ректора Большого народа! Здесь предлагается, ни более ни менее, как сравнять наш дом с землей! Они хотят построить на этом месте новое библиотечное здание, повыше и побольше. А все подземные этажи залить бетоном! Устроить тем самым фундамент!
Она содрогнулась, представив себе, как деревня тонет в бетоне, и протянула документ Мастеру. Тот дунул на фитилек, фонарик вспыхнул, и Мастер перечитал проект сам. После этого он кивнул, подтверждая, что дело обстоит именно так.
– Мы погибли! – возопила Кева. Несмотря на то что Кеве уже стукнуло сто семьдесят восемь лет, голос у нее оставался пронзительным. Он долетел до отдаленных стен и раскатился эхом по всему залу. Жители деревни боязливо огляделись, словно боясь, что ректор и его присные услышат. – Надо спасаться бегством!
Другие консерваторы согласно закивали.
– На данный момент это всего лишь проект, – спокойно заметил Айлмер. Он тоже был консерватором, однако паникерства не одобрял.
Холл, молодой крепыш с шапкой светлых волос на голове, задумчиво почесал длинное острое ухо.
– Думаю, следует попросить помощи у Больших, которые учатся вместе с нами. Собрание загомонило:
– Да вы что! Громадинам доверять нельзя, они чересчур тупые!
– Станут они нам помогать, жди! Не их ли ректор и администрация норовят выжить нас из собственного дома?
– Нет-нет, давайте их попросим!
– Реформаторы несчастные! Вы хотите уничтожить нас, погубить нашу культуру, нашу самобытность!
– Наш народ должон жить отдельно от ихнего. Значица, так тому и быть! – твердо сказал Холлу Курран, седовласый глава его клана.
– Ну, есть же такие, на кого можно положиться! – возразил Холл. – Кто не станет навязывать больше, чем мы просим. Взять, к примеру, Людмилу. Против нее, надеюсь, никто ничего не имеет? Потом, та же Марси. И еще Ли.
– Ну да, – согласился Энох, суровый черноволосый юноша. – Их я хорошо знаю, есть и другие, однако я не стал бы втягивать в это дело молодежь, даже если бы полностью им доверял.
– И как насчет этого странного шебуршания вокруг библиотеки, о котором мы слышим снова и снова? Кто за это ответствен? Уж не один ли из этих ваших соучеников, которых ты считаешь столь надежными? Ты и этого не знаешь! – укоризненно сказал Курран Холлу.
– Тогда ставлю вопрос на голосование! – объявил Мастер, призвав публику к молчанию. – Кто за то, чтобы обратиться за помощью к Большим? Поднимите правую руку!
Он пересчитал поднятые руки.
– Пожалуйста, опустите. Теперь те, кто против, поднимите левую!
Голосование сюрпризов не принесло. Разумеется, реформаторы высказались за предложение Холла, а консерваторы проголосовали против. Консерваторов было вдвое больше. Сам Мастер и Катра воздержались Мастер полагал, что старосте надлежит сохранять нейтралитет. А Катра не раз говорила, что архивариусу не следует принимать чью-либо сторону: это помешает ему оставаться объективным.
– Хорошо. Итак, на настоящий момент предложение отклонено. Рекомендую всем присутствующим пошевелить мозгами. Надо найти какой-нибудь выход, а то, не ровен час, мы действительно останемся без крыши над головой.
– До рассвета все бумаги должны быть в кабинете ректора! – напомнила ему Катра.
– Совершенно верно. Мне нужна копия. Надо будет изучить проект детально.
Мастер задул свой фонарик, взял лист пергамента ручной выделки, шириной немного больше двух листов бумаги, вместе взятых, и накрыл им злополучный документ. Потом рыжий предводитель вытянул руки перед собой и сосредоточенно зажмурился. Под ладонями Мастера начали проступать буквы. Сначала это были лишь размытые контуры. Они расползались, сливались и наконец заполнили весь лист. Стали ясно видны края документа. Никто не проронил ни звука, пока Мастер не завершил свой труд. Дело было непростое: народу нелегко работать с текстом, напечатанным на машине, сделанной из железа и стали.
Мастер внимательно осмотрел большой лист.
– Вот! – торжественно объявил он. – Получилось.
– Мастер, – укоризненно заметила Катра, – ведь я вполне могла бы просто сделать ксерокс!
