Сентябрь, 2000.
Это была на удивление тёплая для осеннего времени ночь. На небе рассыпались звёзды, а неполная луна, идущая с каждым днём на убыль, еле-еле освещала своим бледным светом тёмную улицу. Воздух был свежий и чистый, как после летней грозы. Самое время, чтобы насладиться ночной прохладой после жаркого дневного солнца.
В это время суток мало кого можно увидеть, однако, в самом тёмном конце улицы, с той стороны, где почти не было света, медленно двигалась хрупкая детская фигура, как могло показаться на первый взгляд. Но на самом деле она принадлежала девушке. Она двигалась очень неуверенно, и каждый шаг стоил ей огромных усилий. Это была Катя Шувалова.
Она ничем не отличалась от своих сверстниц, разве что была немного застенчива. Её тёмные, как смоль, волосы завитыми прядями падали на плечи, а карие глаза и смуглый оттенок кожи указывали на то, что она приехала в Россию с юга. У неё были правильные черты лица, и она имела хорошую фигуру, которой позавидовала бы ни одна модель с обложки молодёжного журнала.
Сейчас все её лицо было перепачкано, из глаз катились слёзы, а уголок губы слегка припух. Катя медленно шла по улице, глядя прямо перед собой, но, казалось, что она ничего не видит: её взгляд был пустой и безнадёжный.
Дрожащей рукой Шувалова вытерла очередную слезинку с лица — трудно сказать, какая она была по счёту, — и свернула в калитку. Тихонько закрыв за собой дверь, она вошла в дом.
Следующее утро оказалось таким же жарким. Аномальная жара держалась уже вторую неделю, здорово утомляя людей. Когда наступал полдень, о хорошем настроении можно было сразу забывать до тех пор, пока солнце не начинало медленно клониться за линию горизонта.
Едва только стрелка часов показала десять, в дверь позвонили. Катя встала с кровати и подошла к зеркалу. Посмотрев на своё отражение и убедившись, что никаких следов вчерашнего вечера уже почти не осталось, она пошла встречать утреннего визитёра.
— Привет, Катька! Зря ты вчера ушла!
В комнату вошла невысокая девчонка, на вид ей было лет тринадцать, но на самом деле она была ровесницей Кати, а Шувалова собиралась праздновать своё семнадцатилетие.
Юля вошла в гостиную и, взяв со стола яблоко, села на диван.
— Ты вчера столько пропустила! Витька, тот, что живёт на соседней улице, поспорил с Серёжкой Щербаковым…
Она не успела закончить фразу, потому что её взгляд, всегда внимательно изучающий свою подругу, задержался на лице Кати.
— Что это?
— Где? А, губа? — Шувалова опустила глаза и, проведя кончиками пальцев по слегка опухшему месту, направилась на кухню.
— Да так, ничего страшного. Просто вчера возвращалась домой в полной темноте и не заметила, что входная дверь была открыта. Вот и наткнулась на неё. Зато в следующий раз буду внимательнее!
Она и сама не могла поверить в то, что сказала, но это была единственная версия, которая могла хоть как-то соответствовать действительности из тех, что она перебрала за ночь. Юля молчала, явно не поверив в лёгкую отговорку.
— Ты уверена? — спросила она, надеясь услышать правду.
— Конечно, я уверена! Я же лучше знаю, что со мной произошло.
С этими словами Катя поставила поднос с чашками на стол и села напротив своей подруги. Не решаясь поднять глаза на Юлю, она взяла свою чашку и, сделав глоток, отвернулась к окну.
— Значит, ты мне ничего не хочешь сказать?
— Мне нечего тебе рассказывать!
— Ну что же, раз так, — Юля взяла чай, — то, пожалуй, тебе будет интересно узнать, что Сашка Шторм снова здесь. Уже весь город об этом шепчется! Вчера он со своей компанией был на дискотеке. Скажу честно, мне жаль участкового: Игорю Ивановичу теперь работы прибавится!
Катя ничего не ответила. Она по-прежнему смотрела в окно и, казалось, даже не обратила внимания на слова своей подруги, но вдруг по её щеке покатилась слеза.
— Наши ребята говорят, что… Кать, ты чего? — Юля посмотрела на девушку. — Кать!
Шувалова поставила чашку на стол и, взяв рядом лежащую подушку, начала плакать.
— Я знаю, что Шторм в городе. Я… я видела их вчера.
— Кать, что ты говоришь такое! Нет… Он что…
— Они пытались изнасиловать меня. Мне ужасно стыдно.
— Ты звонила в полицию? — спросила Юля, гладя её по голове.
— Нет, я не могу, я не хочу. Это… это такой позор. Пожалуйста, не говори никому, я тебя очень прошу…
— Всё, не плачь. Уже всё позади. Я обещаю, что никому ничего не скажу! Сколько их было?
Катины плечи содрогались от рыданий, она не могла успокоиться, слёзы так и сыпались из её глаз.
— Пятеро.
— Пятеро? — глаза Юли раскрылись от ужаса, как будто она только что увидела привидение. — Ты просто обязана заявить в полицию!
— Нет! Я тебя прошу! Ты мне обещала.
Юля не знала, что ей делать, как быть: ведь дело касалось её лучшей подруги. Пускать это всё на самотёк ей тоже не хотелось.
— Хорошо, Кать, — это решение далось ей с трудом. — Но поверь мне, ты делаешь огромную ошибку. Шторм уже совершеннолетний, так что судить его будут по всей строгости закона.
— Его не было среди них, — сказала тихо Катя. — Он сидел в машине.
— Всё равно!
Но спорить было бесполезно, потому что Катя упрямо стояла на своём, а Юля уже дала слово. К тому же она понимала, что напиши Шувалова заявление в полицию, весь город будет знать о том, что случилось. А быть предметом обсуждения теряющейся в догадках толпы было просто ужасно!
