Михаил Успенский
ПРЕВРАЩЕНИЕ II
Однажды утром, проснувшись после беспокойной ночи, директор научно-исследовательского института Григорий Евсеевич Замараев обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое. Насекомое, в которое превратился Григорий Евсеевич, было совсем как таракан, только побольше. Жена Замараева, спавшая с ним по французскому обычаю раздельно, стала будить его на работу и все увидела. Она не стала поднимать лишнего шума, а подняла только самый необходимый: вызвала заместителя Григория Евсеевича и еще одного товарища. Оба приехали. Тут Григорий Евсеевич как раз сумел многими ножками спихнуть с себя одеяло и стал выглядеть совсем несолидно. Перед собравшимися со всей остротой встал вопрос: может ли Григорий Евсеевич в таком состоянии возглавлять крупное научное учреждение? Жену увольнение не устраивало: из супруги известного ученого-администратора она превращалась в соломенную вдову при таракане. Заместитель тоже не радовался: неизвестно еще, кого поставят взамен. А еще один товарищ в свое время лично рекомендовал Замараева в директоры и теперь боялся ответственности. Поэтому было решено оставить Григория Евсеевича в занимаемой должности. Только жена потребовала, чтобы из квартиры его убрали к чертовой матери.
Заместитель поехал в институт и там довел до сведения сотрудников информацию о новом облике директора. Все согласились и проголосовали. Тогда заместитель послал за шефом машину и двух грузчиков.
Григория Евсеевича доставили в институт и занесли в кабинет. В директорском кресле ему было неловко. Замараев заполз на стену да там и остался. Секретарша сперва заробела, но потом привыкла, даже погладила его. На полу кабинета разложили карточки со словами, наиболее часто употребляемыми при руководстве институтом, и Григорий Евсеевич с помощью усов начал давать указания и выпускать приказы.
Долго не знали, чем директора кормить. И того ему было не надо, и этого. Сотрудники, вернувшиеся из заграничных командировок, приносили, отрывая от себя, заморские плоды и кушанья – все равно не ел, пока не принесли к нему в кабинет получку. Он сразу набросился на деньги, сжевал рублей сто и утих. Потом остальное доел.
Институт работал, наука неуклонно двигалась вперед. Когда приезжал кто-нибудь с проверкой, говорили, что директор болен. А однажды приехал в институт такой высокий гость, что безо всяких предупреждений прошел прямо в кабинет к Замараеву и увидел страшное насекомое. Тут один находчивый сотрудник объяснил гостю, что Григорий Евсеевич только что вернулся с полигона, где проводил опасный для жизни опыт в специальном скафандре с манипуляторами, и, чтобы покинуть скафандр, нужен довольно длительный период адаптации. Высокий гость не стал ждать, похвалил самоотверженность Замараева, но впредь настрого запретил рисковать собой.
И все бы ничего, и все привыкли, и даже секретарша стала относиться к директору по-прежнему, да вот беда: ему и в человеческом облике денег не хватало, а тут он и вовсе озверел. Раньше-то он мог набиться в соавторы или организовать сбор денег себе на подарок, а теперь вынужден был в дни выплаты прятаться за углом у кассы, нападал на коллег, кусал, пока не затыкали ему пасть десяткой-другой. В эти же дни приходила неработающая жена, вырывала у таракана часть добычи.
Однажды институт получил крупную международную денежную премию. Вручали ее в торжественной обстановке. Григорий Евсеевич махал усами до тех пор, пока и его не взяли на торжество. В президиум, правда, не посадили – спрятали за кулисами. Он же, покуда говорили речи, вместо того чтобы слушать теплые слова в свой адрес, бесшумно подкрался и всю как есть премию сметелил. У него брюхо так раздулось, что своим ходом вернуться в кабинет не мог! Сотрудники очень обиделись. Некоторые предложили мазать деньги раствором цианистого калия или, на худой конец, посыпать дустом, но, подумав толком, поняли, что может быть скандал, когда выяснится, что их учреждением руководил простой таракан, только большой. Куда потом пойдешь? Всюду скажут: «А-а, ты у таракана работал!»
В это время в институт приняли уборщицей девушку Сорокопуд Валентину. Раньше она жила в таежном поселке, а теперь ей нужен был стаж по профилю. Про директора же ее предупредить совсем забыли.
Она вечером пришла убрать в кабинете. Григорий Евсеевич к ней пополз из угла – то ли пошутить хотел, то ли еще что. Но Сорокопуд Валентина в детстве ходила с отцом на медведей и одного даже завалила сама. Поэтому она взяла швабру и до тех пор колотила страшного таракана по башке, пока не убила. Сволокла за усы в котельную и сожгла в печи. На счастье Сорокопуд Валентины, убитый таракан не превратился в труп Григория Евсеевича, как это зачастую бывает еще во всяких зарубежных романах ужасов, с которыми этот рассказ не желает иметь ничего общего.
