Делая по собственной воле это заявление, я прежде всего желаю, чтобы оно не было воспринято, как попытка завоевать чье-либо сочувствие или повлиять в сторону смягчения на будущее решение Суда, каким бы оно ни было. Я пишу его с целью опровержения тех лживых репортажей, которые я слышал по тюремному радио и видел опубликованными в газетах, которые мне разрешили прочесть. Они дали полностью неверную картину причины нашего поражения, и теперь, после окончания боевых действий, я как бывший лидер вооруженных сил нашей расы, считаю своим долгом подать голос протеста против клеветы на тех, кто служил под моим началом.
Я также надеюсь, что данное заявление поможет объяснить причины той просьбы, с которой я уже дважды обращался к Суду, а теперь попробую убедить его оказать мне это одолжение, к каковому действию я не вижу возможных причин отказа.
Первичная причина нашей неудачи была элементарна: не взирая на все, что заявлялось в противовес нижеследующему, это был не недостаток храбрости части наших людей и не результат ошибочных действий Флота. Над нами одержала победу единственная вещь — слабость науки наших врагов. Я повторяю — слабость науки наших врагов.
Когда началась война, у нас не было никаких сомнений в нашей грядущей победе. Объединенный флот нас и наших союзников далеко превосходил по численности и мощи вооружения тот, который враг мог собрать против нас, и почти по всем направлениям военной науки мы превосходили его. Мы были уверены, что сможем удерживать это превосходство. Эта уверенность, увы, оказалась абсолютно обоснована.
В начале войны нашими основными видами вооружений были дальнобойные самонаводящиеся торпеды, управляемые шаровые молнии и различные модификации Клайдонского луча. Каждая боевая единица флота была оснащена ими, и хотя противник располагал подобными же устройствами, мощность его установок была значительно ниже. Более того, за нашими плечами стояла гораздо более развитая Организация Военных Исследований, и с таким начальным перевесом мы никак не могли бы проиграть.
Военная кампания шла по плану вплоть до битвы у Пяти Солнц. Разумеется, мы победили в ней, но сопротивление противника оказалось сильнее, чем мы ожидали. К нам пришло понимание, что победа может оказаться более трудной и прийти позже, чем мы представляли себе до того. Тогда и был созван военный совет, где высшие командующие собрались, чтобы обсудить нашу стратегию.
Впервые тогда на совете присутствовал профессор-генерал Норден, новый глава Научного Штаба. Он был выдвинут, чтобы заполнить вакансию, оставшуюся после смерти Малвара, нашего величайшего ученого. Лидерство Малвара больше чем какой-либо другой единичный фактор, несло успех разработкам эффективных и мощных вооружений. Его смерть стала серьезной потерей, но никто не сомневался в гениальности его преемника — хотя многие спорили о мудрости принятого решения поставить ученого-теоретика на жизненно важный пост. Но изменить что-либо было не в нашей власти.
Сейчас я вспоминаю, какое впечатление произвел на всех Норден на том совете. Военные советники были обеспокоены и, как обычно, обратились за помощью к ученым. Они спрашивали, возможно ли так улучшить имеющееся у нас оружие таким образом, чтобы наше существующее превосходство еще более возросло?
Ответ Нордена был неожиданным. Малвара часто просили о подобных вещах — и он всегда делал то, что требовалось.
«Честно говоря, джентльмены», — сказал Норден, — «я сомневаюсь в этом. Наши существующие виды вооружений практически достигли совершенства. Я не хочу критиковать моего предшественника или отличную работу, проделанную Научным Штабом на протяжении нескольких последних поколений, mn понимаете ли вы, что уже больше века не было принципиальных изменений в используемом оружии? Боюсь, что это результат злоупотребления традициями, переходящего в консерватизм. Слишком долго Научный Штаб посвящал себя совершенствованию старых вооружений, вместо того, чтобы разрабатывать новые. Счастье, что наши оппоненты оказались не умнее: но никто не даст гарантии, что так будет продолжаться и дальше».
Слова Нордена оставили неуютное ощущение, тем более, что говорил он без тени сомнения. Он быстро перешел в атаку.
«Мы хотим новое оружие — оружие, которое полностью отличалось бы от того, что мы применяли ранее. И оно может быть сделано: это займет некоторое время, разумеется, но с тех пор, как я занял этот пост, я заменил некоторых пожилых ученых молодыми людьми и направил исследования в некоторые, не разрабатывавшиеся до сих пор многообещающие области. Я полагаю, что революция в вооружении скоро станет свершившимся фактом».
Мы отнеслись к этому скептически. Тон речи Нордена был столь напыщенным, что заставлял сомневаться в его обещаниях. Но мы тогда еще не знали, что он никогда не обещал ничего, что не было бы почти доведено до совершенства в лаборатории. В лаборатории — вот ключевые слова.
Норден оправдал свои слова меньше, чем через месяц, когда он продемонстрировал в действии Сферу Аннигиляции, которая осуществляла полную дезинтеграцию материи в радиусе нескольких сот метров. Мы были опьянены мощью нового оружия и легко проглядели его фундаментальный недостаток — тот факт, что это была сфера, и, следовательно, в момент образования она уничтожала свое довольно сложное генерирующее оборудование. Это означало, само собой, что она не могла быть установлена на военных кораблях, а только лишь на метательных снарядах, и в результате была развернута гигантская программа по переоснащению всех самонаводящихся торпед новыми боеголовками. На это время были свернуты все наступательные операции.
