Ренвик разглядывал лежащий перед ним прекрасный, благоустроенный город. Он скучающе наблюдал, как самолёты спускаются по силовым лучам в аэропорт. Будь он в более располагающем к наблюдениям расположении духа, он бы заметил резкие и чёткие силуэты горных вершин за городской чертой, зелёный орнамент летней листвы, оплетавший каждую улицу и переулок прохладной шуршащей тенью, мягко укрывавшей силуэты невысоких изящных построек. Но, находясь во власти одного из всё чаще и чаще возникавших у него приступов беспокойного настроения, он резко постучал костяшками пальцев по подоконнику и повернулся спиной к входной двери.
— Тебя беспокоит что-то конкретное? — Мид оторвался от своей книги.
— Нет, всё в целом. — Ренвик на мгновенье присел на диван, но почти сразу же вернулся к окну, слепо глядя перед собой. С невнятным ворчанием, он снова обернулся.
— Хватит просто сидеть и читать! Сделай же что-нибудь!
Мид отложил свою книгу в сторону и обратил на Ренвика всё свое внимание, сложив руки, словно внимательно слушающий взрослого ребенок.
— Значит, я должен посоветовать тебе, чем заняться, — улыбнулся он. — Как насчёт путешествия?
— Я только что оттуда вернулся. Другие планеты ничуть не интересней, чем Земля. Незачем отправляться так далеко, чтобы скучать. Это можно делать и оставаясь здесь.
- Спорт?
— Я устал от него.
— Работа?
- Я уже отработал положенные дни в этом квартале.
- Плохо, что ты никогда не испытывал желания заняться каким либо искусством — ну, скажем, живописью, или ваянием, или лепкой. Или даже сочинительством. Не зря говорят, что мастер всегда найдёт, чем себя занять.
— Ну, если уж на то пошло, я полагаю, что я мог бы найти, чем занять себя, но я не вижу в этом смысла. Это никому не нужно.
— Тогда остаются брак и семья.
— Да, но зачем? Ради продолжения рода? В этом и состоит смысл жизни?
— Ты только что задал извечный вопрос, — сказал Мид, постукивая кончиками пальцев друг о друга. — Я полагаю, наши далёкие предки тоже задавались этим вопросом. Может быть, жизнь как таковая — сама по себе оправдывает своё существование?
Ренвик вернулся к дивану и устало опустился на него.
— Когда-нибудь всё это закончится. Не может же это продолжаться до бесконечности.
— Еще одно бессмертное замечание, — улыбнулся Мид. — А пока ты мог бы, по крайней мере попытаться хоть что-то изменить для себя.
- Ну, посмотрите на нас, — сказал Ренвик. — Теперь нет ни войн, ни бедности, нет больше преступлений — кроме редких убийств, и самоубийств, — число которых, кстати, постепенно растёт. Больше не надо беспокоиться о завтрашнем дне. Здоровье, уверенность в будущем и безопасность — только об этом мы и слышим. Правительство фактически осуществляет лишь координирующую роль.
Уголки губ Мида дрогнули в улыбке:
— Ты, конечно же, знаешь, что только что описал рай — таким, как его представляли себе наши предки.
— Тогда я предпочел бы жить в то время, когда жизнь была менее райской и более интересной, — раздраженно ответил Ренвик.
— Многие из наших людей находят интересными, и даже посвящают жизнь исследованиям об отношении человека к Богу и Вселенной, исследованиям природы смерти и тому подобным вещам…
Ренвик недовольно поморщился, его лицо покраснело.
— Гм, да, это так, но я не думаю, что это подходит именно для меня. — Я имею в виду, что все в порядке, но я… я не отношусь к подобному типу людей.
Мид слегка улыбнулся, задумчиво кивнул.
- Да, — сказал он. — Да. И мне, кажется, понятно, почему.
— Ну и почему? — перешёл к обороне Ренвик. — Просто потому, что я не подхожу для?..
— Просто потому, что тебе, как и многим из нас, до сих пор неловко упоминать имя Бога.
— Меня это нисколько не смущает, — запротестовал Ренвик. — Я просто…
— Смущён, — улыбнулся Мид.
— Ну, пусть так.
— Я тут недавно наткнулся на кое-что связанное с моим хобби, что может показаться тебе интересным.
— Твоё хобби? Ах, да, что-то связанное с детской литературой, не так ли?
— Не совсем так. Скорее, с детскими играми. — Губы Мида тронула лёгкая улыбка. — У меня есть замечательная коллекция считалочек, — их произносили, например, прыгая со скакалкой и отбивая ритм хлопками ладоней. Недавно я обнаружил очень интересную считалочку, которая начинается так:
В сорок четвёртом году
Мой отец пошел на войну
Представьте себе, дети придумали её ещё в 1944 году. Трудно себе вообразить жизнерадостных, смеющихся детей в хаосе тех трудных лет, не так ли?
— Очень интересно. — Тон Ренвика, которым это было сказано, опровергал его слова.
Мид улыбнулся.
— Нет, пока что не особенно интересно, позволь мне продолжить. Как тебе известно, одним из направлений моих любительских исследований стало изучение взаимоотношения детских игр и игрушек с жизнью общества — говоря другими словами, как жизнь общества находит отражение в детских играх. Именно в ходе моих исследований в двадцатом веке я заметил нечто странное. Я думаю, что это может иметь последствия, которые должны заинтересовать даже такого скептика как ты, вместе с большинством наших беспокойных граждан, многие из которых, как ты справедливо указал, ищут чем себя занять.
— В последнее время я слышал мало чего интересного, — Ренвик прилёг на диван. — Но твой голос успокаивает. — Он улыбнулся, испытывая к Миду искреннюю симпатию.
