Мой крестник Васечка, поименованный в метрике Вацлавом Потоцким, выразился бы относительно подобного пробуждения весьма энергично. Но я, оторвав голову от… земли?.. только и вспомнила «курва мать».
Плюньте в глаза идиоту (идиотке), мечтающему о таком попадалове. Ну да, эльфы, дроу, шаманы, маги с бубнами, дварфы, дворфы и прочая сволочь, надёжно обосновавшаяся под переплётами любимых Васькиных книжонок – всё это весело, без сомнения.
А вот я теперь точно знаю: попадать – это страшно. И не потому, что можешь банально очухаться мордой лица в луже собственной, пардон, блевотины (оная субстанция наличествовала), а потому, что страх штука иррациональная. Ибо, замирая в ужасе, вздрагивая от малейшего шума, пытаешься понять, где находишься, кто тут есть, кто злобно таращится из ближних кустов, кто мстительно смотрит из ветвей ближнего дерева сквозь прицел или что там есть у эльфийских арбалетов… и в этом нет ничего весёлого или бесшабашного, как в книжонках про попаданцев.
Сердце, мать его, тут же начало сбоить, нехватка воздуха, тяжёлая одышка. Экстрасистолия, мать её! И где я теперь возьму таблетки, а?
Приняла сидячее положение, щипать себя на предмет выяснения «сплю ли я» желания не возникло, зато возник очередной приступ рвоты. Ох, боже ж мой, господи, Иисусе Христе… за что караешь?!
Отползаем, матушка Татьяна Федоровна, к чёртовой матери. Почему-то показалось очень важным не испачкать в смердящей луже новенькие кроссовки, Васькин подарок на день рождения. «Ессо» – это вам не что-нибудь «импортное», изготовленное трудолюбивым китайцем в подвале неведомой страны в неведомом городе, да ещё и недоступной ныне планеты Земля. Ладони ходят ходуном, так, что там на часах…12.48.
Руки трясутся, ноги подгибаются, в голове туман, опять стою на карачках, пережидая очередную арию Риголетто. Матерь божия, сколько ж во мне жидкости. Отползаем…
Следующие два часа выпали из памяти напрочь. Васька, заготовка медика, называет такое явление запредельным торможением, мол, психика отключает перегруженный мозг. Или сам мозг отключает психику?
Бог ты мой, руки грязные, любимые джинсы как с помойки, в голове колокол гудит. И хочется пить, что неудивительно, обезвоживание состоялось при участии возмущенного желудка и несогласного с попадаловом рассудка.
Фу-у-у… сесть удалось без последствий, а вот ноги пока не слушаются. Кровообращение восстанавливается потихоньку – мне ли не знать, как шестидесятилетний организм реагирует на длительную неподвижность. Пока разойдешься после сна, вспомнишь собственную родословную до последнего колена и, что характерно, предельно матерно.
И что мы видим? А видим мы лес, мало похожий на кухню собственной, убитой ещё двадцать лет назад квартиры. Натуральный лес – травка-муравка, какой-то птиц распевает над головой, старается, каналья, как каторжный.
Кто и как меня сюда переместил – это явно избыточная информация. Ибо нету вокруг ни души. Как нету? А вот так – нетути! Это в Васькиных эмпиреях избранной деве вручают меч-кладенец прямо на старте, а под корягой её дожидается фамильяр – какой-нибудь драный, но вот радость-то! – говорящий кошак. Избранный или избранная спасает эльфийского прынца (принцессу) от злых гоблинов, орков, хавров, вампиров, мать их всех! – нужное подчеркнуть…
Меня снова прошибает насквозь ужасом, слёзы вскипают мгновенно. Самое противное, что моя стандартная реакция на стресс присутствует в полном объёме – фонтан слез. Это в молодые годы я пускала скупую слезу из-за попавшей в глаз туши для ресниц, собственного несовершенства и подружки-разлучницы. В немолодом возрасте у дам развивается несвойственная молодости сентиментальность, Васька даже название синдрома мне втолковывал, да я отмахнулась – нашел тоже страдалицу с синдромом «как-его-там-на-хрен». Не знаю, кто и как, а я в старости рыдаю в голос, спазмы так перехватывают горло, что мышцы шеи болят ещё долго.
Отрыдавшись, решаю всё же вставать, даю себе слово не поддаваться страху, прожила шестьдесят лет не то чтобы хорошо, но и не очень погано. Разберёмся с окружающей действительностью и тогда уж решим, кого бояться, с кем дружить, кому в ножки кланяться. Прежде смерти не умрешь, а нарваться на смертельный случай можно во всех обитаемых мирах, была бы охота и возможность.
Ноги почти пришли в норму, встаём. Выброс адреналина, как и постреакция, миновал без особых последствий, ну, потряслись ручки-ножки, зубами постучала, с кем не бывает. Лес лесом, а ручей найти надо. Или озеро. Мыться, стираться, да и водицы испить не худо бы.
Судя по зелени, пребывающей в последней стадии развёртывания листьев, в этих местах весна. Травка пробивается, жуки копошатся в гнилом пеньке. Лес хорош, справа какие-то лиственные, слева и впереди сосны, стало быть, подлесок отсутствует. Это и хорошо – видно довольно далеко, это и плохо – видно не только мне, но и меня. А кто может проживать в таком бору, окромя белок, мне неведомо. Как и неведомо, чей это лес. Земной ли? Или, не дай господи, эльфячий. Лес красив, оранжевые стволы сосен светятся всюду, куда достигает взор, кроны сосен расположены высоковато, может, это кедры? А вот вместо ожидаемой земли – слева песок, белый мелкий песок, перемешанный с опавшей хвоей. Ну и травка, куда ж без неё? Оу! Вот и берёза, надеру-ка листьев, вместо мыла послужат.