Глеб Корсак взял карту за уголок и плавно перевернул ее.
– Дама, – сухо сказал он.
Его противник, толстяк с лицом злого клоуна, тоже перевернул карту. Вид у бубнового короля был самодовольный и сытый, как и у человека, в чьих толстых пальцах он только что побывал. Противник поднял на Глеба немигающий взгляд и с улыбкой произнес:
– Король.
Глеб облизнул пересохшие губы. Толстяка звали Антон Долинский, и Глеб по собственному опыту знал, что улыбка его не предвещает ничего хорошего.
Глеб перевернул вторую карту.
– Еще дама, – спокойно сказал он.
Долинский едва заметно усмехнулся, положил палец на карту, пару мгновений помедлил, явно наслаждаясь моментом, а затем перевернул ее – плавно и изящно, словно позировал перед фотокамерами. Второй король – на этот раз чернобородый пиковый султан, облаченный в чалму, – лег рядом с первым.
– У вас все? – поинтересовался Долинский.
Глеб коротко кивнул. По публике, наблюдавшей за игрой, пронесся вздох облегчения. Послышались смешки.
– Ваши милые дамы биты, – с вежливой улыбкой произнес Долинский. – А мой третий король остался без партнерши.
Противник перевернул последнюю карту. В глазах у Корсака зарябило. Он с усилием улыбнулся и выдохнул:
– Хорошая игра.
– О да! – В голосе Долинского слышалась ирония. – Хорошо играет тот, кто хорошо играет.
Противник сипло хохотнул, и упитанное лицо его словно треснуло пополам. С изяществом фокусника вытащив из кармана черный шелковый платок, Долинский смахнул слезу, улыбнулся Глебу и сказал:
– Вы любите рисковать, господин Корсак. В наше время это редкое качество.
Крупье сгреб лопаткой фишки Глеба и передвинул их к толстяку. Глеб проводил фишки взглядом, и его слегка затошнило. Он медленно поднялся со стула.
– Уже уходите? – поинтересовался Долинский.
– Да, мне пора, – выдавил Глеб. – Есть кое-какие планы.
– Приятно было иметь с вами дело.
Корсак пробормотал в ответ что-то подходящее ситуации, затем попрощался с игроками и двинулся к выходу из клуба, чуть пошатываясь от пережитого потрясения.
Погода была скверная. Дул прохладный ветер, пахло сырыми листьями. Воздух был такой влажный и густой, что в нем могли бы плавать рыбы. Однако Глеб с жадностью вдохнул полной грудью, усмиряя сердцебиение.
Возле машины Корсак остановился. На черном небе белели облака, похожие на разводы известки. Порыв ветра заставил Глеба поежиться и поднять ворот пальто.
– Корсак! – негромко окликнул его чей-то голос.
Глеб обернулся. Перед ним, сунув руки в карманы длинного черного пальто, стоял высокий широкоплечий мужчина. Расстегнутый ворот рубашки открывал мускулистую шею, которая уже начала заплывать жирком. Верзила смотрел на Глеба светлыми холодными глазами, лениво пожевывая зубочистку.
– Долинский уверен, что ты вовремя вернешь долг, – спокойно сказал он, в упор разглядывая Глеба.
– Само собой, – ответил Корсак.
– Если к понедельнику денег не будет, мне придется провести с тобой разъяснительную беседу.
Карие глаза Глеба сузились. Он смерил верзилу холодным взглядом и проговорил:
– А покалечиться не боишься?
Верзила вынул изо рта зубочистку, внимательно на нее посмотрел и вставил обратно.
– Смешно, – сказал он. – Слушай, Корсак, тебе не прет уже вторую. Какого хрена ты вообще играешь?
– Я бы объяснил, да ты все равно не поймешь.
– Ну да, куда уж мне, железноголовому. – Верзила усмехнулся. – Ты мне нравишься, парень. Люблю наглых и безбашенных. Но если придется переломать тебе ноги, я сделаю это без всяких угрызений совести. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
– Спасибо на добром слове.
– Наслаждайся.
Верзила выплюнул измочаленную зубочистку, повернулся и медленно зашагал в сторону клуба. Глеб смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за дверью, потом отвернулся и крепко затянулся сигаретой. Вкус у нее был как у резины. Корсак швырнул окурок в лужу и забрался в машину.
Он ехал по ночному городу, по пустынной дороге. Мимо проносились неоновые вывески баров и магазинов. Ярко освещенные рекламные билборды, изображающие длинноногих блондинок, давали представление о том, что жизнь не такое уж дерьмо, раз в ней есть такие прекрасные вещи, как мобильные телефоны, стиральные машины и струйные принтеры. В глянцевом мире все продавалось и все покупалось. Единственное, что требовалось, чтобы устроить себе райскую жизнь, – это деньги. Деньги…
