Все, кто знал Билла Свитча, не думали о смерти. Те, кто, подобно ему, занимаются особыми уличными гонками, не могут себе этого позволить. Это не значит, что он и его соперники действительно были сумасшедшими.
Свитч, когда ему было пятнадцать, взял старый отцовский «виллис-джип» и превратил его в нормальную машину для уличных гонок. Если хотите оценить это его достижение — надо знать, что собой представляет «виллис-джип». То, что сделал Билл, можно было бы сравнить с превращением мексиканской эмалированной кастрюли в вазу Бенвенуто Челлини.
Когда его послали во Вьетнам, то знали, кому доверить моторный парк. Билли прекрасно провел войну, забавляясь с бронемашинами и грузовиками. Он поставил какой-то турбодвигатель на танк задолго до того, как пентагонские исследователи и корпорация Крайслер уцепились за эту счастливую идею.
Когда он вернулся, то завел себе небольшой гараж специального обслуживания. Он мог бы стать богачом, одному Богу известно, сколько профессиональных гонщиков хотели бы обратиться к волшебнику из Сан-Бернардино.
Но Билл не любил с ними заниматься. Это был не его стиль. Он находил удовольствие в том, чтобы побивать их владельцев на собственных машинах. В его полигон превратились улицы Южной Калифорнии и система шоссе Индианополис-500.
Было еще несколько человек, подобных Биллу. Почти все они знали друг друга. Если кто еще и не знал Билла, то мог довольно быстро узнать ею, когда тот показал бы себя где-нибудь на ночном шоссе.
Дело в том, что этот здоровяк, Билл Свитч, как и еще несколько человек, был необычайным гонщиком. Они не занимались «фордами» или «кестерами», как в Долине, или неторопливыми «шейби», как на Ист-Сайд. С точки зрения этой группы, выжимать из машины сто пятьдесят — значило напрасно жечь горючее.
Они занимались своими делами на шоссе вокруг большого Лос-Анджелеса, глухой ночью или ранним утром, когда на дорогах мало машин и когда дорожная полиция на других дорогах занимается угонщиками или блуждающими группами подростков.
Пробег мог занимать от двадцати до ста и более миль. Мужчины и женщины, которые участвовали в нем, были обычно очень богаты. Иначе они просто не смогли бы позволить себе таких тачек. Невероятной гнусностью было бы именовать их просто уличными лихачами.. Даже полиция называла их «банзай-гонщиками».
Банзай-гонщик, ты лучше проверь,
Проверь свое зеркальце и свой мотор,
Осмотрись вокруг, чтобы убедиться
Что ты действительно готов.
Я немного знал Билла, потому что он снизошел до моего «корвета», хорошенькой игрушки модели 1969 года. Замечательная машина, которая считается подходящей для пожилых леди и мужчин с манией величия. Мастерская Билла была в Сан-Бернардино, и я потерял там день в надежде на замену глушителя.
Билл сжалился надо мной и починил глушитель. Кроме того, он сделал в моторе что-то незаметное, что словно сняло с машины пять лет работы и пять тысяч миль пробега. Как-то неожиданно после этого мы подружились. Не то чтобы стали настоящими друзьями, а просто здоровались и разговаривали. Билл любил прочищать мои мозги, что я охотно позволял ему. В свою очередь, он сообщал мне обычно, где и когда устраивается очередная гонка.
Я никогда не забуду ту ночь. Это было в сентябре, в Сэлтри, Южная Калифорния. Все было окрашено в темносерые тропические тона. Билла вызвали на состязание двое. Обычно бывает не больше одного за раз, и Билл решил воспользоваться таким случаем.
Один из них был знаменитый актер. Вы можете узнать его, поэтому об имени его я лучше умолчу. Я не сплетник.
Он приехал на «феррари-боксер». Хорошая машина, ладная и выкрашенная в огненно-красный цвет, как ноготок проститутки. Актер любовно занимался ею и хвастался тем, кто случался поблизости, как он начистит задницу Малютке. Таково было прозвище Билла.
Он слишком увлекся и забыл о другом гонщике. Правда, он приумолк, когда тот появился.
Человек, который вылез из машины, ростом был не выше пяти футов. Это был пластический хирург, который специально приехал на состязание из Беверли Хиллз. Насколько можно было судить по его дорожному комбинезону, этот шестидесятилетний гонщик здорово смахивал на сырую мясную котлету.
Машина его была «ламбурини», серебристая и красивая, со специальными щитами спереди и сзади, и с посадкой, достаточно низкой для тот, чтобы обезглавить даже гусеницу, если та не нагнется. Когда он заводил двигатель, шум был такой, будто работала турбина на Гуверской плотине, где мне случалось побывать в один ужасно жаркий день.
Артист слегка побледнел, но потом вновь набрался решимости и влез в машину. «Феррари» была в очень хорошем состоянии. Можно было сбить с толку водителя, но не машину.
Потом приехал и Билл. Старт был около завода Кайзер Стил, на Фонтана. Пробег должен был быть коротким, несколько миль до Всхолмья. Актер и хирург впервые увидели знаменитую машину Билла. Сначала им стало смешно, но, приглядевшись внимательнее, они, кажется, смутились.
Эта машина оказалась перестроенным Плимутовским фургоном, покрашенным в голубой цвет, с голубыми занавесками на окошках. Если бы не специальные низкие бамперы и не слишком большие колеса, его было бы не отличить от колымаг, которые обслуживают пиццерии.
