Дайдра Брэдли сидела на открытой трибуне. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. В ушах звучал восторженный гул публики. Дайдра всматривалась в багровый туман, расстилавшийся над площадкой.
А там, внизу на поле, подростки размахивали топорами над черными пнями, торчавшими всюду из земли. Звучала тихая музыка, настолько тихая, что Дайдра едва улавливала ее среди гула толпы.
Багровый туман плыл над подростками, придавая всей сцене оттенок чего-то нереального. Казалось, что все их движения — удар, взмах и снова удар — происходят будто во сне.
«Так это и есть сон, — сообразила Дайдра. — Я сплю. И мне снится, что я сижу на трибуне и смотрю шоу в Парке Страха — в папином парке. «Шоу Дровосеков». Повторение на сцене того, что действительно происходило на этом месте шестьдесят лет назад».
Публика восторженно зашумела, когда на площадке внизу два молодых актера разыграли сцену бурной ссоры. Один из этих парней яростно кричал на другого. Дайдра крепче обхватила себя, когда он замахнулся топором. Острие блеснуло багровым отсветом, отражая зловещий клубящийся туман.
И тут толпа вновь одобрительно загудела, потому что парень вонзил лезвие топора глубоко в грудь противника.
Впрочем, восторги зрителей тут же сменились криками ужаса, когда все подростки начали ожесточенно размахивать топорами, пытаясь порубить друг друга. Они отрубали друг другу руки. Вонзали лезвия в спину, в грудь.
Рубили, кромсали… Пока бутафорская кровь не залила все поле, превратив его в темное озеро.
— О-о-о-о! — услышала Дайдра свой собственный стон, наполненный ужасом.
Отрепетированные крики и вопли молодых актеров заглушали возгласы и аплодисменты зрителей. В растекающейся луже крови лежали тела убитых. Музыка, казалось, вздымалась и кружила в такт с извивающимися широкими полосами багрового тумана.
«Когда — то так произошло на самом деле», — подумала Дайдра. Зубы у нее стучали, а каждый мускул тела был напряжен до предела.
Да, битва действительно произошла шестьдесят лет назад среди подростков, которые работали на участке, отведенном под Парк Страха. Ни с того ни с сего они вдруг обезумели и изрубили друг друга. Все они погибли — погибли на том самом месте, где через шестьдесят лет отец Дайдры построил свой парк.
Их настоящая кровь пропитала ту самую землю, где сегодня другие подростки разыгрывали «Шоу Дровосеков».
Внизу актеры все продолжали размахивать топорами, кромсая друг друга. Но Дайдра закрыла глаза, чтобы не видеть этого уродливого зрелища.
Однако она не могла не слышать восторженных криков и смеха возбужденной толпы.
«Почему им так нравится это шоу? — удивлялась она. — Почему они получают такое удовольствие, наблюдая, как дети рубят друг друга?
Почему я здесь и смотрю на все это?
Потому что я вижу сон».
Она открыла глаза и уставилась на ужасную сцену.
«Ах!» — онемела от изумления Дайдра, когда фигура темноволосого парня выступила из густого багрового тумана. Она сидела высоко на трибуне, но сразу узнала его.
Робин!
Это был Робин Фиар. Ее друг, самый близкий друг. Больше, чем друг — ее парень, ее защитник.
— Робин, что ты там делаешь? Уходи оттуда! — закричала она ему.
Конечно же, он ничего не услышал, хотя его темные глаза всматривались в публику, словно он искал ее.
— Робин! Робин! — продолжала кричать Дайдра, — Пожалуйста, уходи!
Он снял с плеча топор на длинной ручке.
Позади него два парнишки рубили друг друга по ногам. Они оба рухнули на землю, на свои раздробленные, кровоточащие колени, но продолжали наносить друг другу удары в грудь.
Вопли ужаса и боли раздавались все громче, совсем заглушив музыку.
Робин обернулся к обезумевшим подросткам. Дайдра видела, как он занес топор, готовясь ударить.
— Нет! Нет, пожалуйста! — умоляла она. Почему Робин участвует в этом? Почему Робин на площадке? Почему он в «Шоу Дровосеков»?
— Пожалуйста, Робин! Уходи оттуда!
Затем она подумала: «Зачем я кричу? Это же сон. Нужно только проснуться».
«Просыпайся, Дайдра! — настойчиво уговаривала она себя. — Просыпайся. Просыпайся».
Она ждала того чувства освобождения, которое охватывает при пробуждении.
«Просыпайся, Дайдра. Давай же, просыпайся».
Она закрыла и снова открыла глаза, надеясь оказаться в своей комнате, в постели. В безопасности.
Но она продолжала слышать крики и вопли, перекрывающие восторженный гул и аплодисменты публики. Теперь зрители поднялись со своих мест и стоя хлопали в такт движению сверкающих топоров.
«Это сон. Всего — навсего сон», — уверяла себя Дайдра.
Но, несмотря на все усилия, она никак не могла проснуться, хотя старательно моргала. Закрывала глаза, ждала несколько мгновений и снова открывала их.
Безрезультатно. Она все еще была там, среди всего этого кошмара, крови, боли.
«Нет, это не сон, — осознала наконец Дайдра. — Я не сплю».
Тела и их обрубки были разбросаны по площадке. Несколько мальчишек все еще стояли, обессилено размахивая топорами.
Робин неистово крутил свой топор вперед — назад, описывая широкий полукруг.
«Все происходит в реальности», — думала Дайдра, дрожа от ужаса.
«Все происходит в реальности.
Все повторяется. Я не сплю. И все опять повторяется».
