— Ничто, — сказал он, — не может быть хуже, чем половина пары.
— Я ведь уже сказала, что признаю свою вину, — ответила она тоном, утверждающим обратное; — но ты поднимаешь такой шум из-за пустяка! Кто тебе подарил их? Какая-нибудь блондинка?
— Я сам себе их подарил, — мрачно ответил он. — Так случилось, что необходимость в приобретении приличных запонок совпала с достаточным для их покупки количеством денег в моем кармане. Я носил их много лет…
— И ты был так к ним привязан, — посочувствовала она. — Не плачь, мама купит тебе новую пару, когда мы вернемся в цивилизованный мир.
— Мне нужны запонки сейчас, — сказал он, надув губы.
— Зачем они тебе? — спросила она с неподдельным удивлением. — Ведь мы совсем одни в этом корыте, на полпути между Поясом Астероидов и Марсом, и вдруг тебе приходит в голову дурацкое желание иметь пару запонок…
— Мы договорились, — сказал он, с осуждением посмотрев на жену, — что не позволим себе опуститься и стать неряхами, как это происходит с некоторыми семейными парами, занимающимися разведкой планет. Ты, наверно, помнишь ту ужасную пару, которую мы встретили на РХ173А — ну, помнишь, жену и мужа, пригласивших нас пообедать у них на корабле. Он был одет в замасленный грязный комбинезон, а она — во что-то вроде вывернутого мешка из-под муки. Они лили из горлышка и ели из консервных банок…
— Это, — ответила она, — крайний случай.
— Возможно. Но если я начну ходить с закатанными рукавами или рукавами, болтающимися без запонок, это будет началом падения. — Он задумался, нахмурив лоб. — Я никак не могу избавиться от мысли о несуразности всего случившегося. Я иду в ванную постирать рубашку. Кладу запонки на полку над раковиной умывальника и начинаю вешать выстиранную рубашку на вешалку для просушки. Затем беру запонки, начинаю вставлять их в рукава чистой рубашки и роняю одну из запонок в раковину. Злосчастная запонка немедленно проскальзывает вниз по трубе. Я отправляюсь в машинное отделение за гаечным ключом, чтобы вскрыть трубу на изгибе. Возвратившись в ванную, вижу, что ты только что наполнила водой раковину, чтобы постирать трусики. Рассказываю тебе о случившемся — и ты тут же открываешь пробку и смываешь запонку вместе с водой за пределы изгиба, откуда ее можно было достать.
— Просто я хотела посмотреть, — сказала она.
— «Я хотела посмотреть», — передразнил он. Затем он снова задумался. Все было бы не так страшно, будь это один из старомодных кораблей, работающих на закрытом цикле. Все, что тогда пришлось бы мне сделать, это разбирать всю трубу метр за метром до тех пор, пока не нашлась бы запонка. Но теперь, когда генератор Хальворсена производит больше воды, чем нам нужно, и все отбросы автоматически выбрасываются в пространство…
— Можно подумать, — сказала она, — что ты потерял драгоценности короны.
— Мои запонки, — сказал он с достоинством, — значат для меня не меньше, чем драгоценности короны для королевы.
— Я же сказала, — вспылила она, — что куплю тебе другую пару!
— Но она будет уже другая, — проворчал он.
— Что ты собираешься делать?
— Иду в контрольную рубку, — ответил он коротко.
— Чтобы дуться и там?
— Нет, — ответил он. — Нет, дорогая, совсем нет.
Она окончательно вышла из себя, когда тангенциальные ракеты включились на несколько секунд, чтобы остановить вращение космического корабля вокруг продольной оси. В этот момент она была на кухне, готовя на обед спагетти. Спагетти и невесомость никак не соответствуют друг другу, или, лучше сказать, соответствуют слишком тесно. Она даже не пыталась очистить лицо и волосы от вязких, липких волокон, а отправилась вместо этого прямо в контрольную рубку, цепляясь за поручни с ловкостью, которой за собой раньше не знала.
— Ты… Ты шимпанзе с мозгом бабочки! — крикнула она. — Как это, по-твоему, я смогу управляться в кухне без силы тяжести, даже если это всего лишь центробежная сила? Ты лишил нас обеда!
— Мне, — заявил он гордо, — удалось найти пропавшую запонку. Ты ведь знаешь, как работает приспособленце для выброса отходов из канализационной системы корабля, — все отходы выбрасываются по касательной с помощью центробежной силы перпендикулярно к линии полета. И я подумал, что есть, может быть, маленький шанс увидеть металлическую запонку на экране, особенно если остановить вращение корабля. Кроме того, я увеличил до предела разрешающую способность и чувствительность видеоэкрана.
— Ну? — потребовала она. — Ну и что?
— Вот она, — сказал он с блаженной улыбкой на лице, указывая на флуоресцирующий экран, опоясывающий контрольную рубку. — Ты видишь — вон там — маленький всплеск, как будто от крошечного спутника. Это и есть, по сути дела, крошечный спутник…
— Итак, теперь ты знаешь, где твоя запонка, — сказала она. — В трехстах метров от корабля, и все время удаляется по спирали. И ради вот этих совершенно бесполезных сведений ты оставил нас без обеда.
— Это не бесполезные сведения. Как ты думаешь, зачем у нас на борту космические костюмы?
— Ты не посмеешь выйти наружу, — сказала она. — Не посмеешь. Даже ты не можешь оказаться таким дураком.
— Только потому, — сказал он, — что ты испытываешь смертельный страх перед космическими костюмами.
