Каким образом я очутилась в Берлине в собственный день рождения? И почему совершенно одна? Сейчас расскажу. Вам когда-нибудь приводилось спасать любовь? Случалось ли в вашей жизни так, что самое надежное привычное и дорогое вдруг давало трещину и казалось, что ровная дорожка, по которой вы так уверенно шли, внезапно накреняется прямо под вашими ногами? Приходилось ли, дабы не ухнуть в бездну неизвестности, цепляться за тонкие деревца и кустики – да за все, что попадет под руку? Со мной происходит нечто подобное. Но я не из тех, кто без боя слагает оружие. Буду бороться! До победного!
– Номер четыреста тридцать один, – старательно выговаривая английские слова, но с сильным немецким акцентом произносит портье, протягивая мне ключ-карту.
– Благодарю.
– Лифт налево. Нужна помощь с багажом?
Рассеянно смотрю на дорожную сумку, которую только что сняла с плеча, и на чемоданчик, что стоит у ног, и лишь несколько мгновений спустя понимаю, о чем меня спрашивают.
– А, нет-нет. Спасибо. Я сама.
– Если что потребуется, звоните.
– Да, конечно, – бормочу с улыбочкой вежливости на губах, уже шагая к лифту. Четыреста тридцать один, звучит в моей несчастной, не знающей покоя голове. Сегодня мне исполняется как раз тридцать один год. А первая четверка…
– Завтрак в семь, в ресторане! – кричит мне вдогонку портье. – Но можно заказать и в номер.
Четвертого мы познакомились с Гарольдом! – с радостью, разбавленной щепоткой горечи, вспоминаю я, запоздало поворачивая голову.
– Я про завтрак, – поясняет портье, очевидно замечая, насколько рассеян мой взгляд.
– А, да. – Парадокс. Когда тебе что-нибудь нужно, эти гостиничные служащие и в ус не дуют, когда же мечтаешь лишь о том, чтобы тебя понапрасну не дергали, они готовы расшибиться в лепешку. «Завтрак можно заказать в номер»! По-моему, так заведено в любом отеле. Зачем лишний раз напоминать? – Спасибо, я уже завтракала.
Номер вполне удобный, но без роскошеств. Кровать, тумбочка, два стула, телевизор, столик. Королевские ложа с атласными подушками и пологами мне сейчас совсем ни к чему. Я их попросту не заметила бы. В моей голове вызревает план. Точнее, подробности. Как действовать, я придумала еще в Ноттингеме. Приеду в этот чертов дворец, замаскируюсь… Вернее, разумеется, сначала замаскируюсь, а потом уж отправлюсь во дворец. То есть в отель, где остановился Гарольд, это в здании старинного дворца.
Сознаюсь, хоть и ужасно стыдно, я подслушала. Впрочем, не специально, Гарольд просто не заметил, как я вошла. А я, сообразив, что любимый не услышал моих шагов, тихонько вернулась к парадной и, когда он закончил телефонный разговор, снова выскользнула из дома. Поехала в центр, посмотрела костюмированное шествие – в конце июля в Ноттингеме каждый год фестиваль Робин Гуда. И лишь часа через полтора как ни в чем не бывало снова вернулась.
Понимаете, за три года нашей совместной жизни у Гарольда вдруг возникли от меня какие-то тайны. Во-первых, после своей прошлой командировки, в мае, я случайно наткнулась на авиабилеты среди его бумаг – до Берлина и обратно. Получается, когда меня не было, он летал в Германию, но мне об этом даже не обмолвился. Я пыталась выведать хитростью, нет ли у него дел за границей, но Гарольд не из простачков – прикинулся, будто не понимает, о чем речь.
Во-вторых, он вдруг резко полюбил все немецкое: пиво «Кальтенберг», клипы мальчишек из «Токио Хотель», даже немецкие фильмы, хотя, на мой взгляд, во многих из них жизнь показана слишком уж без прикрас, что не очень-то привлекательно. Словом, Гарольд вдруг в некотором смысле отдалился от меня, и о причине этой перемены я по сей день могу лишь гадать. А теряться в догадках – сплошное мучение, вот я и выбила себе следующую командировку. В Берлин. В город, куда все надеялась выбраться, да никак не могла найти время. Теперь моя мечта сбылась, но радости нет и не знаю, будет ли.
Хотя не стоит спешить с выводами. Может, выяснится, что Гарольду всего лишь предлагают поработать в берлинском офисе на более высокой должности и он присматривается к коллективу и прикидывает, потянет ли, а меня не спешит ставить об этом в известность, чтобы зря не тревожить. Есть ли у них филиал в Берлине? Не уверена. Но вдруг недавно открылся? Или, допустим, Гарольд задумал начать собственное дело и предлагает немецким заказчикам какие-нибудь английские товары? И прощупывает почву. О таком лучше раньше времени не болтать, хотя бы ради того, чтобы, скажем, не сглазить. У Гарольда вечно какие-нибудь задумки. По его мнению, недопустимо стоять на месте и довольствоваться тем, чего достиг, необходимо стремиться к лучшему. Опять проклятые догадки и предположения! В голове сумбур. Надо скорее браться за дело, тогда и мысли разлягутся по полочкам и на душе станет легче.
Открываю сумку и достаю парик, очки и новый черный костюм. Принимаю душ и приступаю к перевоплощению.
Спросите, как Гарольд сказал мне о том, что должен бросить меня одну накануне моего праздника? Очень просто. Вернулся два дня назад необычно рано и как в воду опущенный. Заявил, будто ему надо срочно уехать по делам и будто его это до такой степени огорчает, что нет ни малейшего желания вдаваться в подробности. Я не стала приставать с расспросами, ибо давно уяснила, что если он попросил – давай, мол, об этом не будем, то лучше до поры до времени не касаться запретной темы. В противном случае Гарольд рассердится, а если он зол, тогда и меня начинает бесить каждый пустяк. Наши настроения взаимозависимы, мы как две важнейшие детали механизма – вышла из строя одна, тотчас забарахлит и другая. Потому-то я и приехала сюда, потому и трясусь за наши отношения – мне без Гарольда не ступить ни шага. А ему без меня.
