Весна в тот год выдалась поздняя. Март месяц, а деревья стояли мерзлые, снег хрустом откликался на каждый шаг.
Близился полдень, но солнцу не удавалось прорвать завесу по-зимнему насупленных облаков. Воскресный день затухал не разгоревшись. Саша шла на четвертый километр.
Проклятый насморк! Еще вчера он казался сущим пустяком, но на пятикилометровой дистанции превратился в настоящий кошмар. С нарастающим раздражением Саша представила себе велогонки по сухому откатанному треку. Гонщиков, щеголяющих облегченной экипировкой, имеющих счастливую возможность свободно распоряжаться хотя бы одной рукой: поправить шлем, принять из рук тренера бутылку с водой, а самое главное — без труда утереть пакостную влагу, сочащуюся из носа. Хотя откуда у велогонщиков насморк? Это же не зимний вид спорта!
Как назло, большая часть дистанции проходила по равнине, и последний холмик, где Саше удалось взять палки под мышку и утереть лицо, остался далеко позади.
— Лыжню! — Соперница из Свердловска в синем с белыми полосами костюме буквально наступала на пятки.
При виде конкурентки потерянное было равновесие немедленно вернулось. Каким бы мучительным ни был насморк, уступать лыжню добровольно Саша не собиралась. Она напряглась и ускорила бег. Рывок пошел на пользу, она неслась, делая сильные махи натренированными руками, пружиня ногами и задвинув в самый дальний угол мысль о заложенном носе.
Расстояние между лыжницами увеличилось. Александра летела вперед, не думая ни о чем, кроме заветного красного полотнища с черными буквами: «Финиш». Эта надпись превратилась для нее в единственную и необходимую сейчас цель.
Наблюдатели, занявшие высоту, могли видеть, как напряженная сине-серая фигурка, обходя одну за другой участниц, стремительно приближалась к лидерам забега. Девушка шла ровным мощным шагом, отдавшись бегу, как судно, попавшее в сильное полноводное течение. В ее движениях была та экономная стать, которая отличает лучших и позволяет любоваться этим нелегким видом спорта. Особенно трудным для девушек.
— Кто это? — буркнул главный судья соревнований Геннадий Стерлигов, грузный мужчина с багровым лицом в дубленке и украшавшей макушку красно-синей лыжной шапочке.
— Сейчас уточним, Геннадий Лексеич, — лебезящим тоном отозвался судья Кондратьев. Он взял в руки бинокль и начальственно крикнул помощнице, молодой красноносой от холода женщине в бежевой не по сезону тонкой куртке: — Сазонова, кто там у нас под… э-э… семьдесят вторым номером?
Женщина схватила неловкими замерзшими руками списки участников и просипела:
— Ветрова из Костромы.
— Тренер? — отрывисто бросил Стерлигов.
Женщина-помощник, растиравшая закоченевшие руки, не расслышала слов шефа и буквально вздрогнула, когда до нее вновь долетел визгливый голос Кондратьева:
— Сазонова, не слышишь, что ли? Геннадий Алексеич спрашивает, кто тренирует «серую лошадку»? — Судья поправился: — «Серо-синюю лошадку», — и, довольный своей шуткой, залился дребезжащим смехом.
Сазонова посинела еще больше и, окончательно теряя голос, выдохнула:
— Не знаю, из молодых, наверное…
Кондратьев дернул бровями, жестом отослал помощницу, развернул модно упакованное туловище к старшему коллеге и заворковал:
— Абсолютно с вами согласен, допуск неизвестных команд дискредитирует значение престижных соревнований, таких как это. На всесоюзные старты, тем более юниорские, должны приглашаться лучшие из лучших…
Он продолжал бормотать что-то еще, интимно склонившись к начальственному плечу. Стерлигов почти не слушал его. К чему? Он знал все, что мог сказать «коллега», вылезающий из Москвы только для загранпоездок и вхожий во все нужные кабинеты. Кондратьев не мог знать лишь одного — того, что интересовало в данный момент опытного тренера. Звездочки на спортивном небосклоне зажигались все реже. «Престижные» соревнования проходили по накатанному сценарию, и по первым же стартам можно было делать успешные ставки на финалистов.
Призовую тройку стабильно делали москвичи и кто-нибудь из питерских. Иногда ленинградцы «взрывались» и выдавали серебро и бронзу одновременно, но, несмотря на все усилия Северной столицы, золото неизменно доставалось Первопрестольной. Так продолжалось из года в год, но Стерлигов продолжал курировать юниоров, вызывая добродушные подтрунивания коллег, давно переключившихся на внешние соревнования. На выездах за рубеж и деньги были другие, да и удовольствие несоизмеримо. Но Стерлигов продолжал заниматься молодежью, верный своему незыблемому убеждению — будущее спорта в руках молодых. Россия всегда была богата талантами, надо было только суметь их разглядеть. И как раз этим чутьем заслуженный тренер обладал вполне.
Тем временем на дистанции происходили изменения. Саша обогнала еще трех спортсменок и приблизилась к паре лидеров гонки. Перед ней замаячили две лыжницы, одетые в красно-белые костюмы, в цвета московской школы олимпийского резерва. Саша шла след в след за ними, и от мелькания впереди казалось, что это движутся две фигуры из анатомического атласа. Лишенные кожного покрова тела с буграми красных мышц, с белыми полосками сухожилий.