Весна. Лето. 2208 год
Черная птица сидела на сухой ветке дерева и внимательно следила за человеком внизу. Человек полз по заледеневшим камням и хрипло выкрикивал:
– Желтый – семьсот пятнадцать! Желтый – семьсот шестнадцать! Желтый – семьсот семнадцать!
Строго говоря, существо на ветке не было птицей, хотя и умело летать. Крохотное звенышко в биологической цепочке Медеи. Мелкий падальщик, прозванный людьми крылозубом. Длинная голая шея, узкая пасть с острыми зубами, перепончатые крылья, покрытые жесткой блестящей шерстью.
Впрочем, тот, кто извивался сейчас под деревом, тоже не был живым человеком. В нем поселилась болезнь, которая уже убила его. Крылозуб повернул плоскую голову, расправил крылья и громко каркнул, показав бледный розовый язык. Человек замер, потом перевернулся на бок, с трудом вытащил из-под себя грязный меч и погрозил им сидящей на ветке твари. Слезящиеся глаза на мокром лице бессмысленно блуждали, обметанные губы шевелились, выталкивая в морозный воздух слова:
– Я… дойду! Все равно… дойду!..
Крылозуб знал, что будет дальше. Через некоторое время тело внизу перестанет шевелиться. Тогда он слетит к нему, выгрызет в боку дыру и залезет внутрь, в теплую брюшину. Там он отложит личинку, обильно покроет ее пометом и улетит прочь. Содержащиеся в помете бактерии примутся разлагать плоть, создавая для личинки питательную массу. Когда придет тепло, личинка окуклится и через несколько дней из кокона выберется молодой крылозуб. Он доест то, что останется к тому моменту от человека, и начнет самостоятельную жизнь.
Крылозуб сложил крылья и потоптался когтистыми лапами по ветке, устраиваясь поудобнее. Ждать оставалось недолго…
* * *
«Красный – двести тридцать семь, красный – двести тридцать восемь, красный – двести тридцать девять…» Джошуа Гиббсон, а по-простому Джош Длинная Нога, привычно считал шаги, время от времени поглядывая по сторонам. Когда счет дойдет до тысячи, он передвинет красный камень на первом шнуре за узел и начнет по новой: «оранжевый – один, оранжевый – два…»
На первом шнуре камней всего пять, и когда все они перекочуют за узел, придет время передвинуть один из белых камней, что нанизаны на второй шнур. Белый камень – пять тысяч шагов. За день посланник должен пройти не менее тридцати белых, иначе он не успеет к сроку и с позором покинет гильдию. Но Джошу это не грозит. Он делает за день тридцать три, иногда тридцать четыре камня, а его личный рекорд – сорок один – в гильдии превзошли немногие.
В этот раз Джош экономил силы. Старейшины отправили его в Фербис, а до него три сотни белых камней. Это никак не меньше девяти дней хода, да и то при условии, что посланника ничего не задержит в пути.
В этой части материка совсем нет дорог, лишь редкие тропы, по которым ходят охотники, паломники, пастухи и посланники. Тропы извилисты, они огибают пустынные безводные места, лежат в стороне от нагретых солнцем скал, гиблых солончаков и глубоких оврагов. Кое-где Джошу приходится бросать тропу и идти напрямик, чтобы сократить путь. Дорогу в Фербис он знает хорошо – бывал там раз десять. Но Медея – непредсказуемая планета, и всякий раз, сходя с тропы, Джош натягивал на лук тетиву и проверял, легко ли вынимается из кольца узкий меч-звенч.
Когда старейшины призвали его, Джош удивился той мрачности, которая царила в Большом Зале ратуши Горной республики. Впрочем, он не задал ни единого вопроса – так велит устав гильдии, а старейшины были немногословны. Лишь старик Мак-Даун, грузный, седой и косматый, как белый медведь, пробурчал, вручая Джошу запечатанный тубус: «Это очень важно. Будь быстр и осторожен».
И вот он уже второй день в пути. Помимо кожаного тубуса на поясе, плаща, звенча, лука за спиной и легкого ранца, в котором хранится вяленое мясо и баклага с водой, Джош не взял с собой ничего, что могло бы стать обузой в дороге.
«Красный девятьсот девяносто семь, красный – девятьсот девяносто восемь, красный – девятьсот девяносто девять…»
Джош шумно выдохнул и на следующем шаге перекинул камень за узел, взявшись левой рукой за другой, выкрашенный в оранжевый цвет.
Посланники ходят по планете особым, «скорым шагом», широко ставя ноги. Искусству «скорого шага» нужно учиться. Главное тут – держать дыхание и ритм. Три шага – вдох, три – выдох. Но при этом обращать внимание на то, как ты дышишь, нельзя, это сбивает с ноги. Настоящий посланник не контролирует дыхательный процесс, он всегда дышит правильно. Это рефлекс. Так дышат животные. Посланник тоже в чем-то животное, очень функциональное и надежное.
Миновав неглубокую лощину, поросшую кустарником, Джош поднялся по склону на каменистый холм и привычно огляделся. Вокруг лежала унылая рыжая равнина, кое-где поросшая чахлыми деревцами. На юге громоздились фиолетовые вершины Экваториального хребта, а там, куда держал свой путь Джош, сквозь дрожащее полуденное марево угадывались округлые силуэты Лежачих камней.
Удовлетворенно кивнув самому себе – мол, все идет нормально, посланник на ходу кинул в рот крупинку серой соли и сделал три глотка из баклаги. Три глотка – именно столько ему достаточно, чтобы восполнить потерю жидкости. Можно, конечно, выпить и больше, но лишняя вода тут же выйдет наружу потом. У каждого посланника своя норма. Сморщенный, коричневокожий Текола пьет пять глотков, но – один раз в день. Высокий бородатый Онсон, наоборот, делает по глотку через каждый белый камень. Джош пьет по три глотка четыре раза в день. Это его норма. Усмехнувшись, он сунул баклагу в ранец и снова зашептал: «Оранжевый – пятьсот семьдесят семь, оранжевый – пятьсот семьдесят восемь, оранжевый – пятьсот семьдесят девять…»
