Я отвык от подобных коридоров. К гладким стенам не клеился даже корпоративный скин «ВиКо», вбитый в мои библиотеки с вежливой неотвратимостью, на которую способен курок по отношению к гильзе. Извини, дорогая, так надо. Извините, доктор Уоттс, таковы внутренние правила «ВинчиКорпорейшн».
Я видел собственную тень. Или был запущен кодекс-прим, оптимизировавший интерьер под новую инструкцию, или у меня накрылись глафы. Чистое зрение – хорошо. Но, доктор Уоттс, расскажите про него собственному изуродованному фильтрами хрусталику.
На мое плечо легла рука.
– Далеко? – спросил Питер.
– Не понимаю. Сложно привязаться: маркеров нет.
– Это фэйк. Я говорил.
– Питер, здесь обычный коридор, просто на него не становится скин. Серый пластик, ничего особенного. Просто я так не привык.
Правда, странно, доктор Уоттс, видеть всё почти таким, каково оно на самом деле?
– Никто не привык.
За спиной послышался вакуумный поцелуй: сомкнулись губы бронированной двери. Разумно. Для страховки я бы использовал парализующий газ. Что вы, доктор Уоттс, обойдемся без лишних воздействий. Сказал курок гильзе.
Стены-пол-потолок – вечно движущиеся внутренности тессеракта, распятого на трехмерном пространстве. Они протащили нас сквозь себя и вывернули в полумрак большого зала. Питер вцепился в мой комбинезон, грозя оторвать рукав, а я всё тянул и тянул его к центру. Туда, где стоял единственный на все полторы тысячи кубических метров помещения предмет.
– Ты видишь, Питер?! Ты это видишь?! – Я кричал, отдирая его пальцы от комбинезона.
Казалось, теперь он и оглох. Я чувствовал, как на затылок Питера наползают кресты голографических прицелов.
Всё, что можно, сделано. Осталось только ждать. Разве что… Один шаг, так, чтобы перекрыть побольше траекторий, аккуратно проложенных к человеку, знакомому мне всего седьмой день.
Неделей ранее…
На черном экране проступали контуры биполярной клетки. Чем-то она напоминала скорпиона. Уплощенное тело с клешнями дендритов, ввинтившихся в пулевидные тела палочек, и сегментированный хвост-аксон. Цвет у скорпиона был молочно-белый. Водянистым сердцем плавал в цитозоле шар ядра. Вспышка света разорвала экран. Она стерла и клетку, и аксон, оставив лишь вытянутые пули с родопсиновым зарядом внутри.
Я видел этот процесс тысячи раз. И всё равно он завораживал.
Квант света – курок. Родопсиновый боек ударяет по фосфодиэстеразной капсуле. И пуля электронного заряда корежит мембрану. Эхо выстрела открывает затворки ионных каналов, уничтожая мембранный потенциал, и шифрограмма молнией летит по перехватам Ранвье.
Точка-тире.
Точка-тире-точка.
Тысячи точек и сотни тысяч тире. Морзянка для мозга, которую люди научились подделывать.
– Доктор Уоттс, чем скорее мы покончим с формальностями, тем скорее вы вернетесь к работе, – напомнил о своем присутствии юрист номер один.
Его напарник кивнул.
Они были похожи друг на друга, как две клетки, высеянные и выращенные заботливым монстром «ВинчиКорп» на питательном растворе денег и льгот. Стандартные скины костюмов лишь усиливали сходство.
– Насколько я понял, у меня больше нет работы.
Я повернулся к стене, и глазной фильтр развернул монитор прямо на ней. Трансляция продолжалась. Лучше уж наблюдать за Эсхеровским бельведером крысиного мозга, чем за этими двумя. В конце концов, я соглашусь на их условия. Что остается? Я принадлежал «Судико», а с прошлой недели «Судико» принадлежало «ВинчиКорп», которая первым делом распорядилась прикрыть лабораторию.
– Работа будет. Если вы адекватно оцените положение и условия. Если вы…
– Одумаюсь?
Экран погас. Последнее, что я видел, – сцепленные в пароксизме электрической страсти нейроны. Они вспыхивали и обменивались пузырями медиаторов, передавая сигнал. Тире-точка-тире.
А потом появилось изображение логотипа «ВинчиКорп». Мона Лиза усмехалась, вываливаясь из рамы по всем трем осям. Сейчас зайдется истеричным хохотом и укажет пальцем: поглядите-ка на неудачника!
Влипли, доктор Уоттс?
Поделом.
Кому вы теперь нужны с вашим синдромом ложной слепоты?
– Доктор Уоттс, будьте благоразумны, – сказал номер один, пододвигая папку с формулярами. – Если, конечно, вы не хотите превратиться в среднестатистического семейного врача. Кстати, врачи нашей корпорации тоже нужны.
Я не читал и даже не делал вид, что содержимое папки мне интересно. Просто в очередной раз посмотрел на идентичные улыбки моих оппонентов. И поставил подпись.
Как оказалось, далеко не единственную. Ранее мне доводилось иметь дело с подписками о неразглашении, но чтобы за пять минут дать их больше, чем за всю предыдущую карьеру… Доктор я пока или уже врач, но от этого пациента отвертеться уже не получится.
Я ждал, что его доставят ко мне, а вместо этого лабораторию доставили в «ВиКо». И меня с ней в качестве пусть движимого, но имущества, отныне и во веки веков, а точнее, на срок, оговоренный контрактом. Вспоминать эту цифру не хотелось.
Правда, за мной, в отличие от лаборатории, послали не грузовик, но вполне приличный «Лендер». Загрузочная панель его хранила с десяток оболочек, я остановился на самой простой, чем, кажется, изрядно удивил водителя. Отвык он возить профильных специалистов, не захламляющих собственные глафы всякой дрянью.
