ФАБИАН ДОБЛЕС
ПИСЬМО
Пер. с исп. Н. Лопатенко
Случилось невероятное, мама. Результаты последних анализов, проведенных вчера в химической лаборатории университета, не оставляют и тени сомнения в том, что происходит с Альфонсо. Вот уже второй год мы работаем вместе, за это время всякого навидались. Но как бы трудно нам ни бывало, неизменно его помощь, участие в общем деле приносили прекрасные результаты. Ты знаешь, мне чужды всплески каких бы то ни было эмоций, тем более - в оценке человеческих возможностей, и все же признаюсь тебе: коллеги по факультету убеждены, что Альфонсо - гений, и потенциал этого гения уникален.
Подумать только, ведь на свете существует немало специалистов, подготовленных ничуть не хуже Альфонсо, да и внешне он ничем не отличается от других. Однако никто из нас так и не смог почему-то шагнуть за пределы запрограммированного, добиться большего, чем это, по мнению коллег, необходимо, чтобы слыть вполне добросовестным специалистом. Да и зачем, собственно?
А вот Альфонсо тот, похоже, становится настоящим - как это странно звучит! - творцом собственных, новейших гипотез. В разработке их он, представь, умеет предвидеть любую неожиданность, исправить ошибку даже там, где искать-то ее не пришло бы в голову и самым маститым ученым. Но будем смотреть правде в глаза: состояние Альфонсо внушает самые серьезные опасения.
Я полагаю, что все началось с того самого дня, когда профессору Ломбарди и мне было поручено возглавить одно иеторико-статистическое исследование. Нам предстояла довольно скучная и утомительная работа. Надо было собрать уйму всяких сведений с древнейших времен - когда человек впервые поднял руку на человека, и проследить последствие этого события для общества на материале тысячелетий. На основе собранных данных мы намеревались разработать возможные в обозримом будущем варианты решения этой, я бы сказал, представляющей определенный научный интерес проблемы. Тем более что на ученом совете нам сообщили, что человечество считает ее почему-то давно наболевшей. Истинные ученые всегда принимают в расчет любые, даже самые абсурдные мнения, поэтому мы привлекли к работе специалистов в различных областях знаний.
Пока мы занимались только статистикой, он вел себя как обычно, с присущим ему хладнокровием и выдержкой. Но когда пришла пора анализировать, выявлять и увязывать отдельные феномены, возникшие вдруг на стыке, казалось бы, ничего общего не имеющих дисциплин, - с тем, разумеется, чтобы со временем непосредственно и обстоятельно заняться объектом научного исследования, - вот тут-то я и начал подмечать некоторые тревожные симптомы в его поведении.
Знаешь, даже писать об этом как-то дико - во всяком случае, нормальному, то есть чуждому всяким эмоциям человеку, но... Альфонсо вдруг сделался мрачен, и порой казалось, что ему форменным образом начихать на все наши исследования. А иногда он оставался в лаборатории до рассвета - дня ему, видишь ли, было мало.
Все мы, конечно, и виду не подавали, что нас это несколько шокирует, но... в общем в кулуарах пошли всякие разговоры. Мне они, впрочем, были неинтересны: к чему все эти всплески, если ты и так уже прекрасно изучил такой объект, как Альфонсо! Да, за многие годы нашей работы я научился безошибочно определять природу любой его реакции на происходящее, я отчетливо распознаю в нем даже те импульсы, что кроются не в поверхностном эмоциональном слое, а несколько глубже. Сколько раз мне приходилось убеждаться в своей правоте!
К примеру, вчерашний его поступок можно объяснить, пожалуй, такими ненаучными терминами, как гнев юш даже отчаяние: вообрази, когда ему задали несколько вопросов по теме, он вдруг решительно отказался отвечать! При этом вид у него был такой, будто его вот-вот стошнит. Более того, он позволил себе дерзость повысить голос. В частности, кричал, что мы выхолостили суть самой проблемы и работаем в полной и добровольной изоляции от того, что происходит в мире. Когда же настало время потребовать у него проект предварительных заключений и наброски новых, перспективных исследований, Альфонсо прямо задохнулся - его словно удар хватил. Я почти уверен, что эта так называемая проблема войны или мира озаботила его настолько, что в итоге он сделался просто невыносим. Пришлось его изолировать.
Альфонсо подвергли тщательному тестированию, исследовали вдоль и поперек. И, знаешь, светила науки уверяют, будто он совершенно здоров, хоть сейчас выписывай, но...
Альфонсо непрерывно истекает кахой-то жидкостью, и нянечкам приходится то и дело вытирать пол у его кровати. Просто загадка какая-то для всех наших специалистов. Совершенно не изученное еще явление. Пришли лишь к одному выводу: его ни в коем случае нельзя относить к воздействию внешних факторов, какие-то неполадки происходят в самом организме.
Я лично исследовал результаты анализов.
Это слезы, мама. Альфонсо плачет.
