Андрей Морозов (Мурз)
Переход Бабая через парк
Героический эпос, законспектированный по многочисленным просьбам творческой общественности.
Водке "Гжелка" посвящается...
Подъем вверх по крутому склону давался тяжело. Свирепый Бамбр становился все более и более свирепым. Очень трудно было взбираться по склону оврага, покрытому грязью, особенно если при этом в одной руке гитара, а за спиной рюкзак. Как обычно следом за мыслью "Щас как упаду!" последовало падение. Гитара с хлюпаньем легла струнами в траву, увлекая левую руку Бамбра за собой, но свободная правая рука успела нащупать опору и удержать тучное тело от еще более сокрушительного падения. Бамбр распластался на склоне, придав своему плащу и джинсам коричнево-зеленые оттенки на локтях и коленях. Забросив гитару за плечо, Бамбр осторожно начал новый подъем, метр за метром возвращая потерянную высоту. Действовать надо было аккуратно - рядом взбирался увешанный вещами Бродяга. Парное падение привело бы к совсем удручающим последствиям.
Наконец показался край оврага. Там уклон становился еще сильнее. Сверху потянулись руки, но Бамбр решительно отказался от помощи. Основательно распахав склон подошвами кроссовок, он ухватился руками за край обрыва и втащил себя наверх. Рядом, чуть правее, закончил дистанцию Бродяга. В это время у дороги, проходившей по краю оврага, собрание корчмовцев решало, каким путем двигаться и куда. "Куда" решили. В качестве цели путешествия была избран дом Бабая-Аги, только что провалившегося в ручей и теперь неуверенно балансировавшего на скользкой грязной дороге. Маленький, но на удивление решительно настроенный Нечто Vulgaris поддерживал его по мере своих скромных нечтовских сил.
Вопрос "Каким путем" составлял гораздо бОльшую проблему. Имевшаяся в наличии машина Пса, переживавшая к тому же не лучшие моменты своей трудовой жизни, не могла вместить всей "группы товарищей". Логичнее всего было бы поместить в нее Бабая и заполнить оставшееся место, если таковое там могло остаться, ручной кладью. Остальные, еще твердо стоявшие на ногах, вполне могли бы пройтись пешком. Но здесь в соревнование с неумолимой логикой вступили еще более неумолимые силы природы. Именно те загадочные силы, витающие во влажном лесном воздухе, что позволяют выпить на этом самом воздухе литр водки (а то и больше) и еще долго не ощущать пагубных изменений в организме, вызванных алкоголем.
Неожиданно для всех промокший Бабай вступил в дискуссию о способе дальнейшего передвижения:
- Пошли! - громогласно произнес он и махнул рукой в сторону поля поросшего высокой травой, что раскинулось у него за спиной.
Как человек (вернее Бамбр), неоднократно оказывавшийся под дождем в лесу и вдали от цивилизации, Бамбр знал, что по мере намокания у людей куда-то пропадает энтузиазм, они становятся все более нервными и зло поглядывают на небо. Особенно нервные иногда комментируют выпадение на их головы повышенной нормы осадков со свойственной всем русскоязычным гражданам филологической изобретательностью. Бабай, однако, представлялся исключением из этого правила. Глаза его светились почти что детской радостью, обычно не свойственной намокшим. Казалось, что он готов пройти еще не один десяток километров. Опираясь на Нечто, подобно раненому командиру, осматривающему остатки потрепанного в боях полка, Бабай обозревал группу "корчмовцев" отеческим взглядом. Нечто держался стойко, поминутно поправляя чехол с гитарой, ремень которого сползал по одному намокшему плечу, и чьи-то сумки, соревновавшиеся в том же виде спорта на другом плече.
- Пошли! - повторил свой пламенный призыв Бабай и тут же ответил на немой вопрос окружающих "Сколько идти?":
- Тут близко!
Остальные "корчомовцы" не составляли исключения из правила относительно намокания. Добровольцев прокладывать дорогу по местным степным просторам не нашлось.
- Так! - произнес Бабай многозначительно.
Ткнув пальцем в Нечто Vulgarisа, он поставил вопрос ребром:
- Ты идешь?
Нечто, здраво оценив, что произойдет, если он перестанет быть подпоркой для Бабая, кивнул.
- Ага! - повеселел Бабай и обратился к следующему:
- Идешь?
Следующим неожиданно для себя оказался Бамбр. Пока он думал, что ответить, Бабай-Ага расценил молчание как знак согласия и, оттолкнувшись от Нечто, двинулся в путь, слегка покачиваясь на ветру. Следом потопал увешанный вещами Нечто, готовый подхватить тучного Бабая, если тот вдруг потеряет равновесие. За ними шел Бамбр, а замыкал процессию большой и мокрый, но, к счастью, легкий рюкзак Бамбра, отбивавший по его спине в такт шагам.
Бамбр был привычен к походам по пересеченной местности в самую мерзопакостную погоду. Шагая по мокрой траве и ощущая, как намокают и тяжелеют кроссовки и низы джинсов, он вспоминал один из походов, во время которого с группой сокурсников попал под ливень. Дождичек тогда лил посильнее, чем этот. Между спинами и рюкзаками набирались маленькие озера. Так что пока все очень даже ничего. Дождик только моросит. Легкий, с мелкими каплями, почти не ощутимый. Не то что тогдашний ливень, изо всех сил барабанивший по дождевикам измученных туристов.
