Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 19:50
— Витёк, ты чего, бухой? — Сергей Огромов презрительно смотрел на сидящего перед ним на ящике мужчину в синем рабочем комбинезоне.
— Ну… м… я чуть-чуть — невнятно отвечал тот.
Сергей выдернул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.
— Ты говорить-то можешь?
Витёк в ответ молча кивнул головой.
— Тогда говори, что в бутылке?
— Эта… моё из’бр’тение.
— Самогон что ли?
Очередной кивок.
— Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.
— Я же… это… пр’ф’сёнал.
— Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?
— Партизаны…
— Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?
Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:
— Я разберу, Серёга, зуб даю.
— Нет, Витёк, — Огромов был неумолим. — Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.
Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.
— Ну ты дурак, — констатировал Огромов. — Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.
— Не — гордо помотал головой самогонщик. — Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.
— Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?
— Может, оставим, а? — сделал последнюю попытку Витёк. — Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.
— Чтобы я и не нашёл? — с гордостью возразил Огромов и начал обыск.
Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея — это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.
Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось — рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять — учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.
Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:
— Брага где, Кулибин?
— Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, — гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. — Ух! Здрав буди, боярин.
На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.
— Ты оборзел что ли? — изумлённо спросил Сергей.
— Последняя была, — глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. — А последнюю и вор не берёт.
Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.
— Витёк, а из чего ты брагу ставишь?
— Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?
— Ну ладно, — согласился Сергей. — Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!
— Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, — вновь заплетающимся языком ответил Витёк. — Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.
Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:
— Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.
Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.
— Ты жёваный хлеб что ли туда кладёшь? — презрительно спросил он.
— Фу, Серёга, не говори гадостей, вырвет же. Я кукурузу толку. Вон её сколько, — Витёк махнул рукой направо.
В этом направлении на улице стоял бункер со специально обработанной кукурузой, которая шла на корм лабораторным образцам. В своё время Огромову специально пояснили, что использовать её в пищу ни в коем случае нельзя. С тех пор старший техник обходил бункер десятой дорогой. А вот младший, похоже, не внял предупреждениям.
— Через валки пропускаешь, — увлечённо пояснял тем временем Витёк. — она выходит, одна к одной раздавленная.
Он шатающейся походкой подошёл к огромному столитровому резервуару для углекислоты, стоящему в углу, и с кряхтением отвинтил верхнюю часть, примерно на четверть высоты. В помещении снова запахло брагой.
— Видишь, что смастырил, — похвастался Витёк. — Смотри, какая резьба ровная.
Огромов подошёл к бывшему огнетушителю. Когда-то это была часть системы пожаротушения. Сейчас резервуар переквалифицировался в чан для браги. Всё оказалось сделанным с умом. Кроме самодельной резьбы на обеих разрезанных частях, на кране располагалось остроумное приспособление — клапан сброса давления. Устроен он был проще некуда — резиновый кружок в трубке между двух контргаек. Трубка просверлена. В результате давления изнутри кружок приподнимается, и открывает отверстие. При давлении снаружи — только плотнее ложится на контргайку.
