Джеймс Планкетт
ПАУТИНА
Когда грузовик черно-пегих {Черно-пегие - английские карательные отряды, принимавшие участие в подавлении ирландского национально-освободительного движения в начале 20-х годов XX в. Носили желтовато-коричневую форму с черными ремнями.}, вместо того чтобы и дальше ехать вдоль берега, свернул в город, Обормот околачивался у углового дома. Он весь вечер проторчал на углу, греясь под нежарким октябрьским солнцем, да и тут он хоть и переполошился, а уйти не ушел. Когда грузовик, едва не задев его, проехал мимо, он сощурил глаза, а голову наклонил чуть влево - считал, сколько раз грузовик повернет. Грузовик притормаживал, газовал, снова сбрасывал обороты. Он катил к дому Фредди. К тому времени, когда грузовик остановился, Обормот уже молотил в дверь одного из домов, окнами на море. Дом безмолвствовал. Обормот сунул палец в рот, оглянулся через плечо. В полумиле от него, посреди изрытого лужами пляжа, двое мужчин копали червей. На таком расстоянии их пригнувшиеся тела казались совсем маленькими. За ними виднелась вспененная полоса прибоя, а за ней на самом конце волнореза казармы, куда, собственно, и полагалось сейчас катить грузовику. Обормот стал протискиваться через полуприкрытое окно. Нил стоял в ногах разворошенной постели. Револьвер в его руке был нацелен на окно. Лицо его застыло в напряжении, но рука не дрожала.
- Я все слышал, - сказал он. - Передай Лютому.
Обормот кивнул, метнулся через переднюю. В кухне миновал миссис Райан. Она держала каравай хлеба и нож, в лице у нее не было ни кровинки. Миссис Райан провожала его испуганным взглядом, когда же он, перемахивая через ограду заднего двора, задел ее сапогами, она испустила стон. Вернувшись, он застал ее в мужниной комнате вместе с Нилом. В комнате царил несусветный кавардак: Райан весь вечер чудил и не давал прибираться. У кровати стояла чашка с остывшим чаем, к которому он так и не притронулся, лежал засыпанный пеплом бутерброд. Из-под одеяла виднелись только голова яйцом и истаявшая желтая физиономия.
- Не жилец я на этом свете, Лютый. Вот-вот помру, - заныл Райан.
- Все мы вот-вот помрем, - сказал Лютый. - Небось как в воскресенье к Тобину идти, ты и думать забываешь, что помирать собирался.
Он дал знак Нилу, а сам отошел к окну.
- Вынимай добро, - приказал он, не оборачиваясь. Нил наклонился над отцом.
- Папка, - попросил он. - Ты уж встань. Ты что, не слыхал разве, куда они поехали?
- Как не слыхать? Слыхал, конечно. В казармы они поехали, куда еще?
- Да ты что! - прервал его Нил. - Они ж к Фредди поехали!
Отец упрямо сжался в комок. Исчахшими руками он стягивал рубашку вокруг шеи.
- За что на меня такая напасть? - взывал он. - И чего вас сюда принесло? Револьверов совать к себе под матрас больше не дам. На мне живого места нет - весь матрас буграми, столько вы под него понапихали.
Нил подхватил его под мышки и переставил на пол. Пока они сворачивали матрас, старик стоял сгорбившись у кровати, его била дрожь. Ворот он придерживал левой рукой, а когда его сотрясал кашель, смущенно одергивал подол правой.
- Лютый, - канючил он. - Что ж, мне так мои оставшие дни и спать на ваших треклятых револьверах?
- Давай, давай. Вынимай, да поживей! - прикрикнул Лютый. Он чуть высунулся из окна - поглядеть, что творится. Квартал запрудили грузовики, дом сотрясало от их грохота. Вдруг Лютый замер. - Обормот, - шепнул он. Открывай люк. Нилова мать осенила себя крестным знамением. Обормот кинулся из комнаты. Солдатские башмаки громко затопали по мостовой, а тем временем с прибрежной дороги к дому с грохотом свернул еще один грузовик. Дом окружали. Лютый подал знак, и Нилова мать поплелась за ними во двор.
- Поставишь крышку на место, - сказал ей Лютый. - Поднимай ее не спеша, не колготись. Поверх поставишь стул и лоханку. Расплескай воду, будто ты стирала.
Нил переглянулся с матерью. Она прикусила губу.
- Как скажете, мистер Бранниган, как скажете, - приговаривала она.
Солнечные лучи пригревали дворик, мусорный ящик в углу отбрасывал длинную тень. Лютый пропустил вперед Нила и Обормота. Ловко спрыгнул вслед за ними в ход. Нил проехался плечом по осклизлой стене, Обормот брезгливо сморщил нос. Крышку неслышно поставили на место, и солнечный квадрат, мало-помалу уменьшаясь, и вовсе исчез. Они побрели вперед, осторожно ступая в зловонной тьме.
Когда грузовик остановился у дома Фредди, йа улице не было ни души, кроме девчушки с белым кувшином, поставленной на стреме. Даже старики, которые вечно торчали на подоконниках, перемывая кости соседям, и те исчезли вместе со своими псами. От полукружья сырости у недомытого крыльца поднимался легкий парок, там и сям украдкой отодвигались занавески. Девчушка безмятежно брела по улице. Фредди и Фила Тобина она разыскала в баре позади лавки.
- Чего тебе? - спросил Фил.
- В твоем доме солдаты. - Она еле переводила дух.
Я бежала всю дорогу.
- Тебя видели?
- Видеть-то видели, да не заприметили. Я вроде как за молоком шла.
Фил Тобин мял фартук в руках. Пальцы у него были толстые, короткие. Фартук на его необъятном животе казался носовым платком. Фредди погладил девчушку по голове.
