Каждый день я прихожу на эту небольшую станцию государственных железных дорог, чтобы кого-то встретить. Кого? — я и сама не знаю.
После того, как на рынке я сделаю покупки, по пути домой обязательно захожу на эту станцию и сажусь на холодную привокзальную скамейку. Корзину для покупок я кладу на колени и с неприкаянным видом начинаю смотреть в сторону выхода. Каждый раз, когда с обеих сторон электрички прибывают к перрону, множество людей выплескивается из вагона, и все они толпой валят к выходу. В это мгновение каждый в отдельности принимает раздраженное выражение лица и прибавляет шаг, а потом отдает контролеру свой билет.
Люди несутся вперед сломя голову, целиком погрузившись в свои мысли. Они проходят мимо скамейки, на которой сижу я, выходят на площадь и все также в задумчивости разбегаются в разные стороны. Я же по-прежнему неприкаянно нахожусь на своем месте. Бывает, что иногда кто-нибудь, смеясь, окликнет меня. Тогда мне становится страшно, и я просто-напросто теряюсь. Сердце начинает учащенно биться и возникает ощущение, будто спину облили холодной водой: я содрогаюсь от страха и у меня перехватывает дыхание.
Я продолжаю ожидать кого-то. Кого же я, сидя здесь каждый день, жду? Какого-нибудь нового человека? Скорее всего, нет. Людей я не люблю. Точнее сказать, боюсь. Когда я встречаюсь с кем-нибудь взглядом, то бывает, что иногда говорю ему ничего не значащие и ни к чему не обязывающие приветствия, вроде «У вас все в порядке? Не холодно ли?». Мне становится грустно оттого, что больше такой лгуньи как я, в мире нет нигде, и в подобный момент я жажду смерти. Те, кому я и говорю какие-либо слова, точно так же, не задумываясь, обращаются ко мне, произнося разные пустяковые комплименты, напустив на себя важный вид таких же притворщиков, как и я сама. Слушая все это, мне становится грустно от скупой предусмотрительности проходящих мимо людей, и весь мир делается неприятным до омерзения. Похоже, что всем тем, кто населяет его, суждено прожить, испытывая чувства настороженности по отношению друг к другу, постоянно обмениваясь чопорными приветствиями, от чего на душе возникает неутолимая усталость. Мне неприятно встречаться с людьми. Поэтому раньше я, если конечно у меня не было никакого неотложного дела, никогда не ходила к подругам в гости. Самое приятное для меня — находиться дома и молча заниматься шитьем вместе с матушкой. Однако осознание того, что началась война, постепенно пришло и к нам в дом; все окружающие стали вести себя уж слишком напряженно и мне постоянно кажется, что мое каждодневное затворничество, когда я толком ничего не делаю, для соседей выглядит подозрительным. Я почувствовала себя обеспокоенной, и это начало сказываться на моих нервах. Состояние души такое, будто я не нужна никому, что я не из тех людей, которые могут разбиться вдребезги, работая на общее благо. И вот я потеряла чувство уверенности в себе, до этого придававшее мне уверенность.
Однако я дошла до того, что больше не могу находиться дома, но если бы и вышла на улицу, то пойти мне некуда. Вот почему после того, как я сделаю покупки, по пути домой захожу на станцию и с отсутствующим видом сажусь на скамейку. Я полна ожиданиями — «может быть, и дождусь кого-нибудь?» Но если кто-нибудь и появится передо мной, то ощущение страха — что я буду тогда делать? — заполняют меня. Однако, тот, кого я жду, все-таки придет, тогда, что я должна предпринять в таком случае? Я начинаю терзаться мучениями, и самые дерзновенные фантазии на грани отчаяния одолевают меня, — тогда мне придется посвятить свою жизнь этому человеку, и с той самой минуты моя судьба будет предрешена. Все эти противоречивые мысли и чувства переплетаются у меня в душе, грудь наполняется неизвестным мне доселе волнением, и от удушья становится тяжело дышать. Настроение от всего этого такое, словно я ни жива, ни мертва, что мне больше не на кого положиться, и не понятно, то ли это сон посредине белого дня, то ли нет. Все люди, которые снуют туда-сюда перед станцией, делаются маленькими-премаленькими, как в дымке, будто смотришь на них с обратной стороны телескопной трубы, и весь мир погружается в тихое безмолвие.
Господи, Кого или Чего в конце концов я жду? Наверняка, если на меня посмотреть со стороны, я покажусь вконец испорченной девушкой. Только что я подумала, будто не нужна никому, что я не из тех людей, которые могут разбиться вдребезги, работая на общее благо, и все это на самом деле заведомая ложь. На самом деле я, наверное, только придумала такой замечательный предлог, чтобы воспользоваться благоприятным случаем и реализовать свои сумасбродные идеи. Хотя я и сижу на скамейке с неприкаянным видом, в груди у меня созревают, сменяя одно другое, самые что ни на есть низменные намерения.
Кого я жду? Ведь у меня даже нет никакого определенного плана. Только один дым стоит перед глазами. Но я упорно жду. После того как началась война я, сделав покупки, каждый день прихожу на эту станцию, сажусь на одну и ту же холодную скамейку и жду. Кто-нибудь, смеясь, иногда и заговаривает со мной, но у меня от этого только мурашки пробегают по коже. Мне становится невыносимо неловко и хочется сказать: «Вы не тот человек, кого я жду». В таком случае, кого я ожидаю? Мужа? Нет, не его… Возлюбленного? Да нет; тоже не его… Друга? Не нужен мне друг… Денег? Вряд ли… Человека-призрака? Ой, просто страшно становится!..
