— В том году мы его переносили; ну и намучались же, однако! — говорил мистер Карлин, пока они взбирались по ступеням. — Перетаскивали, конечно, на руках, иначе и нельзя. Мы застраховали его от повреждения у Ллойда, прежде чем выносить из комнаты… Единственная компания, которая стала страховать на указанную нами сумму.
Спенглер молчал. Его собеседник — явный дурак, а Джонсон Спенглер давно усвоил одну простую истину: единственно возможный способ общаться с дураком — игнорировать его.
— Застраховали на четверть миллиона долларов, — закончил мистер Карлин, когда они взошли на второй этаж. Рот его искривился в усмешке, напоминающей оскал: — И влетело же нам это в копеечку!
Он был низенький, кругленький, хотя и не слишком толстый, в очках. Загорелая лысина сверкала, как начищенная. Со стен бесстрастно взирали резные амуры из красного дерева.
Спенглер осматривал длинный коридор, стены, лепнину, драпировки холодным глазом профессионала. Да, Самуэль Клаггерт закупал вещи в неограниченных количествах, но качество при этом хромало. Как многие другие самоучки, выбившиеся в магнаты в конце 1800-х, он был скорее ломбардщиком, чем истинным коллекционером. Слезливые новеллы, собрания непонятно чьих сочинений в дорогих переплетах, осколки древностей и современных глиняных монстров объединяют такого рода люди под именем Искусства.
Стены сплошь были увешаны подделкой под марокканские драпировки слишком обильно и некстати. Бесчисленные мадонны сжимали на руках бесчисленных младенцев. Авторы, конечно, неизвестны. Стаи ангелов летали во всех направлениях, всюду были расставлены нелепые, в помпезных завитушках, канделябры. Картину завершала полунепристойная, с улыбающейся нимфеткой, люстра.
Конечно, не за этим приехал старый пират в частный музей имени Самуэля Клаггерта (экскурсия для взрослых — доллар, для детей — 50 центов в час, ежедневно). Если это контора на 98 % состоит из хлама, то хотя бы по теории вероятности имеются 2 % действительно ценных вещей. И это было так: ружье Кумба над камином в кухне, странная штучка — камера обскура — в гостиной, а главное…
— Зеркало Де Ивера было убрано из нижнего зала после одного неприятного… происшествия, — говорил мистер Карлин. — Конечно, и раньше бывало всякое: резкие слова, предубеждения, желание уничтожить зеркало, но это была единственная попытка действительно взять, да и разбить его. Мисс Сандра Бейтс пришла сюда с камнем в кармане. К счастью, ее замысел не удался: она плохо прицелилась, камень скользнул по краю, и зеркало осталось невредимо. У мисс Бейтс был брат…
— Впечатляет, не правда ли? — мистер Карлин кинул на собеседника странный, чуть искоса, быстрый взгляд. — Была английская герцогиня в 1709… и пенсильванский торговец коврами в 1746… не говоря уж…
— Я ознакомлен с историей, — холодно повторил Спенглер. — Это моя работа, стало быть, в моих интересах знать все о предмете. Теперь вопрос подлинности…
— Подлинности! — мистер Карлин издал короткий сухой смешок. Сдавленный скрипящий звук, как если бы кто-то потер друг о друга кости в шкафу под лестницей. — Все проверено экспертами, мистер Спенглер.
— Как и Страдивари.
— Ну да, — вздохнул мистер Карлин. — Но, знаете ли, там не шла речь о характерных эффектах… странных эффектах, присущих зеркалу Де Ивера, и только ему!
— Да, пожалуй, — терпеливо ответил Спенглер. Он помнил, что теперь болтовне служителя не будет остановки — раз уж затронули его любимую тему, словесный потом неизбежен, — пожалуй, да.
Однако Карлин не стал продолжать, и на третий и четвертый этажи они взошли молча. По мере приближения к крыше становилось все жарче, в темных верхних галереях стояла почти невыносимая духота. Стал явственно ощущаться столь знакомый Спенглеру запах — плесень и древесные жучки, давно умершие мухи и истлевшая ткань… Запах веков, который Джон Спенглер вдыхал всю свою сознательную жизнь, неотъемлемая принадлежность музеев и мавзолеев. Так должна пахнуть, наверное, земля на могиле юной девственницы, похороненной лет сорок тому назад.
Экспонаты здесь были свалены в беспорядке, что усиливало ассоциацию с ломбардом. Мистер Карлин вел своего спутника сквозь бесконечные ряды портретов, помпезных золотых клеток для птиц и уродливых скелетов старых велосипедов. Они подошли к стене, к которой была прислонена старая стремянка. Вверху виднелась дверь с пыльным висячим замком.
Слева скульптура Адониса с пустыми, без зрачков, глазами. На протянутой руке висит желтый знак «вход строго воспрещен».
Мистер Карлин достал связку ключей из кармана пиджака, повозившись, выбрал нужный и стал взбираться по лестнице. На третьей ступеньке он остановился. Лысина слабо поблескивала в полутьме, голос был глух:
— Я не люблю это зеркало. Никогда не любил. Я боюсь глядеть в него. Понимаете, боюсь, что рано или поздно гляну в него и увижу… то же, что и они.
— Они ничего не видели, кроме своего отражения, — ответил Спенглер.
Мистер Карлин хоте что-то возразить, но передумал, покачал головой и стал устраиваться поудобней, чтобы вставить ключ в замок. Он дергал ключ, вертел головой и бормотал:
