В тот вечер Винс повздорил с отцом — с этого и пошло. Он уже не помнил, с чего, собственно, началась ссора, но перепалки вроде этой случались постоянно: стоило ему попасться Старику на глаза, как тот начинал обзывать его «пустельгой», «ленивым шалопаем» и «никчемным стиляжкой». Старик не разговаривал — выговаривал; не беседовал — вешал. Хлопнув дверью, Винс выскочил из дому, почти не соображая, куда идет, так его душило бешенство. Ярость билась в нем, как попавшая в ловушку гадюка. Он был готов вышибить зубы первому встречному, кто не так на него посмотрит, и решил, что лучший способ отвести душу — найти ребят и отправиться в Молодежный клуб разломать пару-другую стульев. Правда, тогда к ним могла заявиться полиция, а он и без того не ладил со Стариком, так что у них и без полиции забот хватало.
Ребят он нашел без труда: они стояли, загораживая тротуар, в конце Чепел-стрит, и случайные прохожие вынуждены были обходить их по мостовой. Спускаясь вниз по улице, Винс услышал, как кто-то из них засмеялся, и брезгливо поморщился. Вид этой троицы — крепыша Сэма, малютки Финча и унылой громадины Боба — действовал ему на нервы. Они что-то разглядывали на той стороне улицы — Винс не видел, что именно, — и не заметили его, пока он не подошел к ним вплотную.
— Наше вам!
— Привет!
— Здорово, Винс!
— Хорош кусочек? — Сэм кивнул в сторону перекрестка.
Винс глянул. Ну, конечно. Девушка. Она сидела велосипеде, одной ногой упираясь в кромку тротуара, и болтала с худосочным парнишкой, который стоял рядом на обочине. Темно-русая. Короткие алые шорты открывали красивые длинные ноги; белый, с высоким воротом свитер плотно облегал высокую грудь.
Финч дергался и пританцовывал, будто ему не терпелось по-маленькому, и коротко похрюкивал.
— Знакомый кадр? — спросил Винс.
— Первый раз вижу.
— Что это с ней за учитель воскресной школы?
— И его не знаю.
Винса вдруг обуяла беспричинная ненависть к парню. Вокруг не было ни души; вечер только начинался, и улица пустовала. Он сказал:
— Так чего мы ждем? Спровадим мальчика домой, а?
— А потом? — сказал Боб.
Винс посмотрел на него. Боб стоял, привалясь спиной к фонарю, глубоко засунув руки в карманы черных джинсов. Винса все больше и больше раздражала Бобова привычка перечить ему на каждом слове. Он сильно подозревал, что Боб метит на его место, да только боится с ним связываться.
— Что «потом»? — спросил он.
Унылое, вытянутое лицо Боба было бесстрастным.
— Спровадим его, а потом?
— Спустим с нее трусики и отправим домой с голым задом, — хихикнул Финч.
— Угу, — сказал Винс. — А если этот лыбящийся малец будет против, вырежем ему на пупке его инициалы.
Он вытащил из кармана нож и ткнул рукояткой Бобу в живот, точно над пряжкой. Нажал кнопку, и пружина отбросила назад его расслабленную кисть. «Интересно, — подумал он, — делают ли ножи с такой сильной пружиной, чтобы сразу вогнала лезвие в брюхо».
— Ты бы поостерегся вытаскивать этот чертов ножик, — сказал Боб, поглядывая на пятнадцатисантиметровый и острый, как бритва, стальной клинок, кончик которого упирался в перламутровую пуговку на его черной рубашке. — Не слышал, что ли, что закон их запрещает?
— Тогда, выходит, остерегаться и тех, кто его у меня видел, верно? — спросил Винс. Глядя Бобу в глаза, кивнул на другую сторону улицы. — Идешь?
Боб с нарочитым равнодушием пожал плечами и отвалился от фонаря. Винс убрал лезвие в рукоятку.
— Отчего не пойти.
Улицу они перешли тесной группой, но на той стороне рассыпались веером, чтобы взять парня с девушкой в клещи. Юношу их приближение явно напугало больше, чем девушку.
— Привет, детка, — сказал Винс. — За город ездили?
Финч звякнул велосипедным звоночком.
— Звонит твоя мамочка, — сказал он парню. — Пора домой.
Вид у парня был смущенный и испуганный. Он смотрел на ребят, и его нежные, еще не знакомые с бритвой щеки полыхали румянцем.
— Что такое? — спросила девушка, а парень, совладав с голосом, произнес:
— Шли бы своей дорогой и не лезли к другим.
— Вот и ступай своей дорогой, не лезь к нам, — ответил Винс. Он махнул пареньку рукой: — Давай, сынок, проваливай! Сгинь!
Сэм, Финч и Боб навалились на парня и стали теснить его.
— Пустите! Что вы из себя строите?! — протестовал парень, но его отталкивали все дальше и дальше. Потом они исчезли за углом, свернув на боковую улочку, и звук его голоса постепенно затих. Винс придерживал велосипед за руль, чтобы девушка не могла укатить. Она стрельнула в него синими глазами.
— Что вы из себя строите?! — повторила она слова юноши. — Кто вы такие, чего к людям пристаете?
— Полицейский патруль, — сказал Винс. — Очищаем улицы от преступных элементов.
— Зачем тогда сами вышли на улицу, сидели бы дома.
— Ай-яй-яй, как нехорошо, — сказал Винс. — А мы еще избавили тебя от этого урода.
— Вовсе он не урод.
Девушка взглядом окинула Винса с ног до головы, отметив длинный пиджак цвета перца с солью, донельзя зауженные черные брюки, черную, распахнутую на груди рубашку со стоячим воротничком, белый треугольник футболки у горла. Винс, в свою очередь, рассматривал ее с восхищением: синие живые глаза на слегка загорелом лице, под свитером — высокая грудь, длинные голые ноги.
