Николай Черкашин
ОПЕРАЦИЯ
"ДЖЕНИФЕР"
(Повесть-версия)
Что вы делали 8 марта, в пятницу, 1968 года? Припомните, если сможете, если вели дневник... Право, это очень важно.
В этот праздничный день в Тихом океане погибла советская ракетная подводная лодка, бортовой номер 574. Враз оборвались жизни девяноста восьми человек. Правда, в тот день об этом не знал еще никто, даже те, кто отмечал ее путь на секретных картах. Просто в назначенный срок, когда подводный ракетоносец должен был сообщить о прохождении поворотной точки маршрута, лодка на связь не вышла. И хотя это был весьма тревожный факт, никто не произнес страшного слова "погибла". Мало ли что бывает в море вышел из строя передатчик, залило антенну...
Разумеется, по Тихоокеанскому флоту была объявлена боевая тревога, на поиск лодки вылетели самолеты...
Через месяц, когда иссякли все надежды, родственникам погибших отослали похоронки.
"Уважаемые ... (имярек)!
С глубокой скорбью сообщаю Вам, что ваш сын (муж)
трагически погиб в океане при выполнении служебного задания. Ваш сын (муж) был хорошим моряком, верным товарищем и навсегда останется в памяти боевых друзей как образец исполнения своего долга перед Родиной.
Примите наши искренние соболезнования. Контр-адмирал В.Дыгало".
Еще не прогремели выстрелы на Даманском, еще не запылал Афганистан, но уже cлучился "Новороссийск", и опыт тайных похорон, накопленный стражами народного покоя со времен ГУЛАГа, отточенный на сокрытии севастопольской трагедии - крупнейшей за всю историю отечественного флота, помог легко спровадить в реку забвения имена погибших. Благо, что подводную лодку с ее несчастным экипажем поглотили километровые глубины.
Вот уж где - концы в воду...
Газетный реквием "Новороссийску", прогремевший спустя треть века после гибели линкора, вызвал детонацию памяти у многих людей. Моряки начали вспоминать вслух. Вспоминать то, о чем приказано было не помнить, погибших в море товарищей.
Почтовые штемпели на конвертах не дадут приукрасить случай: эти два письма легли в мой почтовый ящик друг за другом с разницей в один день.
Сначала первое, из Ленинграда:
"Здравствуйте, Николай Андреевич!
Ваш адрес сообщили мне в редакции журнала... С большим волнением прочитал документальный очерк о "Новороссийске". Эта беда мне очень близка и понятна, потому что 21 год я храню в памяти другую трагедию, в чем-то похожую на севастопольскую... Подлодка, на которой служил мой отец, капитан 3 ранга Николай Николаевич Орехов, вышла в очередной поход и не вернулась.
Вместе с ним погибли еще девяносто семь человек.
За все эти годы мы ничего толком не знали о судьбе лодки и ее экипажа. Нас только известили, что причина гибели корабля неизвестна.
В 1975 году из сообщения по "Голосу Америки" я узнал, что американцы обнаружили лодку и подняли ее носовую часть. Оттуда извлекли 80 трупов членов экипажа и захоронили их то ли на Гавайских островах, то ли в Калифорнии. Сообщалось также, что были посланы приглашения семьям погибших. Но наше, советское Министерство обороны нам ничего не передало. И вообще очень обидно было узнать обо всем этом из-за океана.
Мой отец окончил Высшее морское военно-инженерное училище имени Дзержинского в Ленинграде в 1958 году. Спустя три года журнал "Советский воин" (№ 17, сентябрь 1961 г.) опубликовал очерк, написанный о нем.
Назывался он "Счастье".
Папа должен был служить на атомной лодке, но из-за повышенного давления назначение не состоялось. На атомный флот отбирали тогда, как в космонавты. По рассказам мамы я знаю, что отец очень любил свое дело, был требовательным не только к себе, но и к матросам своей боевой части. Ребята становились настоящими специалистами. Когда на лодке случилась однажды авария (полетела крышка цилиндров одного из дизелей), матросы исправили все в море за двое суток. А ведь это заводская работа.
Еще я знаю, что экипаж был очень дружен, и это, наверное, самое главное.
Перед последним походом большинство офицеров были в отпуске. Их всех вызвали в часть телеграммами.
Должна была пойти другая лодка, но она оказалась неготовой. Послали ПЛ-574.
2 ноября 1989 года в телепередаче "Пятое колесо" мы с мамой рассказали о гибели лодки. Тогда я услышал от мамы, что отец перед выходом был неспокоен и в кругу близких друзей сказал: "Если что случится позаботьтесь о семье". Никогда раньше, сколько ни ходил в море, таких слов не произносил.
О семье командира мама ничего не знает, кроме того, что вдову зовут Ирина, дочери ее сейчас 35 лет, а сыну 28.
Живут они где-то под Москвой.
В июне этого года я посетил консульство США и беседовал с военным представителем. Этот господин обещал мне сообщить все, что знает американская сторона о погребении погибших подводников.
Пока ничего нет.
В наше же Министерство обороны обращаться больше не хочу. После ряда казенных отписок такое желание пропало.
От компетентных моряков я слышал два взаимоисключающих мнения. Одни утверждают, что наши моряки, те, которых подняли, захоронены в океане в районе Гавайских островов.
Другие, и в частности отставной адмирал И.Василенко, работавший некогда за рубежом в качестве военноморского атташе, говорят, что американцы извлекли из носовых отсеков восемь тел и похоронили их на острове Мидуэй (Гавайи).
